Алтайский рикошет. Послесловие к трагедии

Группа захвата
Если бы не та жуткая катастрофа вертолёта в алтайской глухомани с человеческими жертвами, мы бы, наверное, и не знали, как проводят внеслужебный досуг иные чиновники. Группа охотников, вооружённая до зубов, обеспеченная всем-всем: трёхдневным запасом еды, питья, включая спиртное, тёплой одеждой, рассчитанной на высокогорный холод, транспортом для чрезвычайных ситуаций, свитой, знающей толк в организации отдыха начальствующих персон из Белокаменной и умеющей раздобыть для дорогих гостей хоть суммы прописью на оплату воздушного, наземного, надводного транспорта, иных эксклюзивных издержек, не фиксируемых ни в каких ведомостях. (Был среди избранных и фотограф из «сервисной» группы Госдумы – запечатлеть для потомков подвиги вольных охотников.) Всё как у людей. Потому что цель этих мероприятий – чтоб господину столичному представителю доставить удовольствие такого уровня, какого и в развратном напрочь Куршевеле доставить не могут. А лишь только в дремучей российской глубинке. Где могут организовать всё-всё, хоть чёрта с рогами. (Пресса называла их поимённо в своих многочисленных публикациях – мне нет нужды повторяться, – подробно рассказывая о маршруте вертолёта, его падении и гибели большинства из них «при до конца не выясненных обстоятельствах».)

 

Про чёрта, вернее, про его рога, я неслучайно обмолвился. Похоже, что именно рога позвали в алтайскую глушь отвести душу группу vip-персон местного и федерального ранга со свитой – рога алтайского горного барана (аргали, архара), добыть которые – вожделенная мечта настоящего охотника. Чтобы, значит, висели они как драгоценный трофей хозяина, тешили его душу, служили предметом личной гордости и славы – у него эти рога есть, а у тебя, блин, нет. Потому и не ровня ты ему и никогда не сравняешься – этих баранов аргали во всём мире раз, два – и обчёлся. Последние из могикан. И он, штучная в табели о рангах персона, завалил одного. Или двоих, троих… Лично. Может, последних. По-след-них! Ценой… Про цену потом.

В том рейде на казённом вертолёте, арендованном для господ столичных охотников каким-то доброжелателем с тугой мошной за многие десятки тысяч рублей (и, похоже, с расчётом на ещё большую отдачу в будущем: найди дурака делать подобные услуги «за так» среди богатых людей в период кризиса), они завалили трёх. На фотоснимках, опубликованных в прессе, рядом с покорёженным вертолётом лежат трупы баранов. По характерному рисунку рогов – винтовые, широкополые – и по первым признаниям участников той браконьерской вылазки звери, ставшие жертвами высокоточного убойного оружия, относятся к vip-персонам животного мира России и всего земного шара.

Наши российские законы дают алтайскому горному барану аргали (архару) гарантию полной неприкосновенности. От имени всех нас – российского народа. Полагаю, эта гарантия посильнее, чем «неподсудность» депутатов Государственной Думы и сенаторов вместе взятых. Которую они оформили сами себе. Потому что люди, граждане поставили этих братьев наших меньших на грань исчезновения: ещё вылазка-другая вооружённых бандитов – и винторогие бараны, краса и гордость животного мира нашего Отечества, исчезнут с лика земли. Совсем. Безвозвратно. Канут в небытие. Как уже исчезли многие…

Потому мы и поручили своему государству, как бы во искупление грехов своих, оградить хрупкую жизнь божьего творения от алчных себялюбцев высшей государственной гарантией – законом Российской Федерации. Это была не думская прихоть, не дорогущая заказуха какая-то, а острейшая необходимость российской цивилизации – сберечь жизнь собратьев, населяющих нашу землю с таких незапамятных времён, куда не заходит уже наша память – так мы сжились вместе с ними, так они стали частью нас самих.

А мы по ним – залпами. И не считаем себя убийцами. А что вы хотите: природа – для нас, а не мы для неё. Мы – сами для себя и для своих близких. Имеем полное право купить лицензию на оружие, на отстрел, на вертолёт, на… Да что за чёрт – не объяснять же каждому, на что я, свободнейший гражданин России с мигалкой, имею право…

– А права алтайского горного барана?

– Какие ещё у барана права?

Портрет на фоне скал
Красная книга Российской Федерации определила категорию и статус алтайского горного барана, как «находящийся под угрозой исчезновения подвид». Их, экзотических зверей из отряда парнокопытных, подошедших к последней черте своего пребывания в подлунном мире, несколько: сахалинская кабарга, беловежский и кавказский зубр, сибирский дзерен и амурский горал. Учёные и специалисты называют главной причиной, загнавшей в тупик этих красавцев, – браконьерство. Бесстыдное, алчное, безнаказанное. Как, впрочем, и русского осётра, камчатского краба, даурского журавля, кулана, истреблённого в основном с помощью «дальнобойного нарезного оружия».

Судьбу их вот-вот разделит и снежный баран (толсторог) путоранского подвида, «эндемик, легко уязвимая форма с узким ареалом». Забравшийся от алчных глаз людских за Полярный круг на Таймыр более тысячи лет назад, он спрятался в глухом Путоранском нагорье и затаился там на многие годы и столетия.

Но человеку потребовались и те земли: в них обнаружили колоссальные залежи никеля, меди, кобальта, селена, в рудных концентратах – золото, серебро, платину, палладий, иридий и другие редкие и драгоценные металлы. Даже в дурном сне не предполагая, что судьбоносы будущего «проиграют» однажды в рулетку паре-тройке рыцарей залоговых аукционов тот золото-платиновый край, мы построили заполярный город Норильск на 160 с лишним тысяч жителей. Гордому красавцу снежному барану оставили резервацию к востоку от рек Пясина и Хантайка приблизительно до сотого меридиана. У чёрта на куличках.

800–850 особей к концу 70-х годов осталось от тысячных стад в Путоранских горах, пока не спохватилось государство, просвещённое учёными. Кинулись спасать, объявив в 1984 году запрет на его охоту в Путоранском государственном заказнике. Не помогло. Заказник в 1988 году преобразовали в государственный заповедник, увеличив его площади в пять раз. Во что обошлось это спасение государству? В миллионы и миллионы рублей народных денег. Стадо восстанавливается трудно. На одну половозрелую самку приходится в год 0,9–1 ягнёнка. А самки в популяции составляют 34,8 процента.

Портрет на фоне скал
Но вернёмся к нашим алтайским горным баранам, защищённым вроде бы Красной книгой Российской Федерации, и Красным списком Международного Союза охраны природы – 96, и ооновской СИТЕС (приложение № 1). Ну и Российским природоохранным законодательством, которое хоть и реденькое, но – Закон!

Алтайский горный баран, на добычу за которым отправились заслуженные высокопоставленные зверобои Российской Федерации в тесном содружестве с представителем президента РФ в Государственной думе, на казённом вертолёте, арендованном не на свои деньги, прячется от людей в самых недоступных местах Горного Алтая. Он на своей шкуре (в буквальном смысле) испытал, что такое встреча с человеком. Поэтому нет для него боле беспощадного врага, чем человек разумный, которому, он знает, лучше не попадаться на глаза. «В семидесятых годах прошлого столетия, – цитирую Красную книгу, – его довольно свежие черепа находили в верховьях Хемчика на границе с Красноярским краем, в Тыве…» Там у него нет достойных естественных врагов, разве что снежные барсы. Но барсы на Алтае – чрезвычайно редкие гости. Случается, из Монголии забредёт. Архар – осторожный и умный зверь, его на мякине не проведёшь. Он выбирает для активной жизни ровные участки выпаса, как правило, по соседству с высокими крутостенными скалами и осыпями – при возникшей опасности животные в несколько прыжков спасаются там. А по «текучей» осыпи никто за ними не угонится, не помешает достичь укрытия. И несмотря на эти свои качества, на Алтае к началу XXI века их осталось 470–680 голов. Ныне, по некоторым сведениям, около двухсот.

В жизни горных баранов существует некий предел, за которым либо жизнь, либо угасание. Арифметически он выглядит так: ежегодный прирост поголовья должен ровняться 500 ягнятам обоего пола. Больше – есть надежда и перспектива роста; меньше – жди беды или принимай экстренные меры, чтобы помочь ему расплодиться и продлить род. Алтайский архар как раз балансирует ныне на этой грани, находясь у опасной черты. Если бы не постоянная «челночная» миграция монгольских зверей через границу в наши земли, ещё не известно, как бы дело обернулось.

Гон (брачные игры) начинается у них в ноябре, роды – в мае: самка приносит одного ягнёнка. Но выживают не всё. Природа мудра, она за миллионы лет сделала всё, чтобы на земле было всякой твари по паре, чтобы жизнь и букашки и слона не угасала. Согласно этому самому мудрому на Земле сверхконституционному закону мама алтайского аргали рожает ягнёнка во времени именно тогда, когда альпийские луга на Алтае одеваются таким душистым, сочным и витаминным разнотравьем, а её молочные железы начинают вырабатывать столько густого сытного молока, что новорождённый растёт буквально не по дням, а по часам. Этот чудо-нектар уже на третий день позволяет ягнёнку не только твёрдо держаться на ногах, но и в момент тревоги не отставать от матери при бешеной гонке к спасительным скалам.

К осени, за каких-то четыре месяца, ягнёнок архара достигает двух третей роста и веса матери. Поразительно! Но такой темп роста природа предусмотрела, зная, какие напасти обрушатся на мальца с наступлением зимы. И всё равно каждые шесть ягнят из десяти погибнут, не справив и первого дня рождения…

Браконьерство, как правило, групповое, «ватажное», больше всего косит аргали и в значительной степени влияет на поголовье этого зверя. Как в Тыве, так и на Алтае. Красная книга РФ даёт такую статистику, подчёркивая, что в последние годы браконьерство особенно усилилось на Алтае: здесь от браконьеров гибнет 40 процентов взрослых самцов.

История не знает примера, когда бы алтайский горный баран нападал на человека с целью убить. Или хотя бы пропороть рогом задницу.

Зона недобра…
Казалось бы, государство надёжно защитило обречённого на гибель аргали. Он взят на особый охранный учёт в России с 1934 года – охота на него запрещена специальным постановлением правительства СССР. До сих пор действует тот запрет. Организован особый режим в Кош-Агачском местном заказнике, в рамках Алтайского государственного заповедника. Там же, на Алтае, попытались разводить его в неволе. Питомник просуществовал 8 лет, в нём содержалось около 10 зверей. Но все погибли – вольнолюбивый зверь не приемлет условия неволи, предлагаемые человеком. Такое в природе случается.

Это всё мы должны иметь в виду, оценивая то, что произошло в Алтайском заповеднике в конце рождественских каникул 2009 года.

Их было 11 (одиннадцать), собравшихся на незаконную охоту, как на увеселительную прогулку, – об этом мы обязаны говорить прямо, открыто и честно. «В нашей жизни, – призывает россиян президент РФ Д.А. Медведев, – очень важно говорить правду». Так велит закон юридический и закон нравственный. Так велят совесть народа и чувство гражданской ответственности. Иначе станем соучастниками. А нам, чтобы выжить самим и оставить потомкам самодостаточную для выживания страну, надо выжечь калёным железом из укоренившейся в России практике двойные стандарты и вседозволенность чиновников – это осознали и об этом постоянно твердят лидеры нации.

Не знаю, к какому выводу придёт следствие, дойдёт ли дело до суда, но уже сейчас известны факты (они широко опубликованы в прессе), за это время их никто не опроверг, ни одна газета не опубликовала опровержение. Будем исходить из этих неопровержимых фактов. Других у нас нет, ибо следствие по этой трагедии закрыто для печати. Информацию приходится добывать партизанскими методами. Чтобы всё-таки сказать правду.

Первое очевидное подсудное дело, которое совершили все одиннадцать фигурантов, – недонесение о готовящемся преступлении. Статья такого содержания есть в нынешнем Уголовном кодексе РФ. Знал, что готовится преступление, но промолчал и не попытался предотвратить. (Как и об умысле на преступление. Подумал, поделился замыслом с кем-то – уже повязаны Уголовным кодексом.)

Тот из них, уцелевших, кто откроет рот, чтобы откреститься от содеянного, скажет, что он не думал и не гадал, не видал и не слыхал, – пусть его закроет и не говорит без адвоката ничего. Так ему лучше будет.

Как только прозвучал первый выстрел по первой живой цели внизу, у каждого, кто в это время находился на борту вертолёта, ещё был шанс – не дать произвести второй выстрел и, не мешкая, позвонить прокурору: совершено противоправное действие гражданами РФ. Это ещё одна статья УК РФ – о сокрытии преступления. Не надо говорить в оправдание, что, мол, в лесу какая ещё связь: ни телефона, ни радио, ни телевидения, ни гонцов-молодцов. У всех одиннадцати были с собой мобильники. У троих по крайней мере радиотелефоны спецсвязи: звони хоть в Кремль, хоть в Дом правительства, хоть в Госдуму, хоть в ФСО или ФСБ. А то и прямо генеральному прокурору.

Теперь, когда никто из них не сделал ни первого, ни второго, ни третьего, – они все, в том числе и пилоты, стали участниками группового преступления: организовали преступную группу для участия в коллективных противоправных действиях – браконьерстве.

Эти действия – охота на диких зверей с воздушного судна на любых зверей вообще, с любого воздушного судна. В данном случае с вертолёта. Кстати, в пограничной заповедной зоне ни один вертолёт не имеет права появляться в любой час суток, если у него выключены маячки – электронные приборы, передающие закодированные радиосигналы. Это тоже преследуемое законом действие, если оно совершено умышленно.

Следующие деяния, за которые их надо бы судить, это отстрел диких животных редких исчезающих видов, находящихся под охраной правительства РФ, закона и занесённых в Красную книгу Российской Федерации. (Насколько мне известно, даже уголовного дела пока не заведено по этой статье..)

«Правила добывания объектов животного мира, принадлежащих к видам, занесённым в Красную книгу Российской Федерации», утверждённые постановлением правительством РФ от 7 января 1997 года, которое подписал премьер В.С. Черномырдин, не содержат в своём тексте двух ключевых слов – охота, отстрел. Такие слова (и действия, обозначенные этими словами) не присутствуют вообще в текстах государственных федеральных документов, изданных в последние полтора десятка лет. Априори считается, что в правовом, демократическом цивилизованном государстве ни у кого не поднимется рука пустить пулю в сердце животному, птице ли, взятым страной под свою особую защиту: их так мало осталось, что хоть бы этих спасти и выходить. В документах применено слово «добывание». Добывают, усыпив, для зоопарков; для изучения, обмера, для прививки от болезней…

Однажды, ещё при инкубационном периоде формирования олигархических капиталов и самого олигархического клана, когда рухнула экономика и не было денег остановить её падение, именно в этот период премьер-министр разрешал коренным народам Чукотки поймать несколько китов. Дело в том, что коренные обитатели тех мест начинают болеть – и дети, и взрослые, и старики со старухами, – если долго не употребляют в пищу китовое мясо. Так природа распорядилась. И вылечить те болезни нельзя ничем, кроме китового мяса. Даже свежая оленина не спасает.

Китов тех загарпунили. А они занесены в Красную книгу Российской Федерации как исчезающий вид.

Если в глубинке России тогда появились в детских больницах голодные малыши с диагнозом «дистрофия», то чаша сия не обошла и Чукотку, и Камчатку, враз оставшихся без флота, без рыбы и рыбопродуктов. И Черномырдин отважился на нарушение не только наших законов, но и Международной конвенции по китам, которую подписала и Россия.

Тут есть такая тонкость. При исполнении правил добывания «краснокнижных» объектов животного мира главенство отдаётся международным правовым документам. А киты занесены и в международные «красные» списки – МСОП-96, СИТЕС – приложение № 1. В том же ранге, что и алтайский горный баран.

Правительство Черномырдина вынуждено было предъявить кучу документов – от Академии наук РФ, от органов здравоохранения, от экологов и зоологов, от природозащитных организаций, в том числе действующих на территории России на деньги зарубежных спонсоров, и т.д. Все подтвердили: речь идёт действительно о спасении жизни малочисленных народностей, проживающих на побережье северных морей и океанов.

Только после этого мы получили необходимые квоты на добычу «краснокнижных» китов. Как и США – для аборигенов Аляски.

А на чей жертвенный алтарь положить убиенных архаров пёрлась в Алтайские горы vip-ватага средь бела дня, чтобы учинить разбой, покутить-погулять, замести следы и, вернувшись к исполнению должностных обязанностей, повелевать нами и поучать? Как ни в чём не бывало?

…И зона добра

– По правилам международной комиссии, решающей судьбу «краснокнижных» животных, – просвещал меня Амирхан Амирханов, заместитель руководителя Департамента государственной политики в сфере охраны окружающей среды Минприроды России, доктор биологических наук, будто я собирался загарпунить пару китов-горбачей, – нельзя, к примеру, использовать добытых для пищи аборигенов и занесённых в Красную книгу китов из той квоты ни на какие иные цели.

– И продавать нельзя?

– Ни килограмма. Только в пищу, только для здоровья людей. В том числе и внутренние органы.

– Так же и алтайских архаров?

– На алтайских баранов аргали мы никогда и никому не выдавали ни одной лицензии на отстрел в XXI веке.

– А местные власти?

– Никто не имеет права выдавать документ на добычу животных, занесённых в Красную книгу Российской Федерации, кроме федерального Министерства природных ресурсов. И то только после соответствующего документа правительства РФ.

– А если всё-таки лицензия выдана?

– Она незаконна. И не имеет юридической силы. А человек, изготовивший и выдавший её, должен быть привлечён к суду за подделку документов. Или превышение должностных полномочий.

– Даже если он работник вашей отрасли?

– Должность и ранг тут не имеют значения – он грубо нарушил законодательство Российской Федерации. За это и должен отвечать по всей строгости закона.

– Амирхан Магомедович, я знаю, что вы в минувшем году ездили в Монголию по природоохранным делам. О чём шла речь?

– Я возглавлял делегацию российских учёных, экологов и чиновников, которые занимаются охраной животного мира. И, в частности, алтайских баранов аргали. Дело в том, что ареал обитания аргали находится на территории четырёх государств – России, Монголии, Китая и Казахстана. Они много мигрируют в поисках пропитания, переходят границы наших государств. Ареал их обитания – это часто и местопастбища домашнего скота. Скот сильно вытесняет аргали с традиционных пастбищ. Да ещё и браконьеры. Алтайский баран сильно нуждается в защите наших государств. Особенно его российское поголовье.

– Ну и что дала та совместная четырёхсторонняя встреча?

– Родился проект: территории обитания алтайского горного барана четырёх государств объявить международной природоохранной зоной, нечто вроде резервации, с особым статусом природопользования. С абсолютным запретом для охоты на всей территории.

– И как встретили ваш проект в правительстве?

– Идёт проработка деталей.

– Ну, дай-то бог…

256… обречённых?
Красная книга Российской Федерации, вышедшая в 2001 году, назвала 256 «объектов животного мира», нуждающихся в нашей защите. Со страниц этой книги они вопиют: милосердия, люди! Их судьба – абсолютно в наших руках. И в тех, которые тянутся к оружию. Мы остаёмся безответны, оглохшие от ружейной пальбы. Да и чего от нас ждать, если друг друга едва слышим.

Власть, церковь, партии власти – все призывают общество, народ к единению и к дружной работе во имя процветания Отечества. А ватага не рядовых государственных чиновников, презрев надоевшие общечеловеческие ценности, отсморкнувшись от стыда и совести, плюёт свысока на наши законы, отвечает дружными залпами по тем, кто умоляет нас о милосердии.

Распалённая пресса в хвост и в гриву кроет супостатов. Вероятный организатор всей этой дикой, незаконной акции, кончившейся большой кровью, российский богач и алтайский вице-премьер столичного базирования Анатолий Банных, имеющий, видимо, и ещё что-то кроме чести представлять интересы своей республики при правительстве Российской Федерации, живёт-поживает, добро наживает. До 4 марта всё выжидал, а в этот день открыл душу узкому кругу общественников.

О шансах
Расчёт у него был прост, как бульон с яйцом в студенческой столовой: всё валить на тех, кто ни слова не скажет в свою защиту и по морде не влепит за напраслину. Искать не надо – вот они, лежат рядком…

Самый подходящий из них – главный охотовед Виктор Каймин, местный министр охраны природы и воспроизводства животного мира. Если убедить кого надо, что это он козёл отпущения, – про баранов забудут.

Первая попытка удалась: это он оформил лицензии на отстрел, указал место, где кучкуются бараны, – по средствам массовой информации пошла гулять эта байка как рабочая версия. К слову «разрешил» однажды приклеилось другое – «организовал». Сработало. Если что-то неправильно, незаконно – это к нему, Каймину, претензии.
А какие к погибшему претензии…

Претензии – это к живым. Местный министр – это кадровая номенклатура главы республики. Он подбирает и назначает на должность начальников республиканских ведомств; зачем-то назначил злостного браконьера охранять «краснокнижных» животных. Пустил козла в капусту. Да ещё с замашками матёрого мошенника по подделке документов.

Неважно, что те документы никто в глаза не видел, на месте преступления не нашли ни одного мифического документа, разрешающего отстрел, ни сантиметрового обгорелого кусочка от них – но уже сама фигура присутствия главного защитника природы в компании высокопоставленных браконьеров вопрос о законности происходящего как бы снимает. И возлагает всю ответственность на Каймина.

– Ну а губернатор кто?

И выжидает: клюнет, не клюнет. Зная, убеждён в этом знании – клюнет.

Клюнуло. От кого-то возникла эта утечка-протечка: будто бы и сам глава Бердников собирался с ними на охоту, да наутро был сильно не в себе после ночного рождественского общения с московским представителем… Цепочка замкнулась, чтобы заискрило в пикетах:
– Правительство во главе с Бердниковым – в отставку!

А он, Банных, уже отмежевался, он уже «подал прошение об отставке». По собственному желанию – не по принуждению. Согласно неподкупной совести. И поспешил 4 марта оповестить об этом общественность.

И тут же, к месту и ко времени, вброшено в эфир: Банных на пару с иркутским коллегой по бизнесу Яковом Лондоном подбираются к теле- и радиокомпаниям, объединённым в «Фор-Медиа», дочерней компании «Базового элемента». Пока хозяева «Базового элемента» ищут средства на борьбу с кризисом, наш пострел и тут поспел. Информационное поле сердца Сибири – это вам не чёрный пиар. На этом поле можно получить такой урожай, что губернаторская должность сама в руки прыгнет.

Он не ждёт, когда прокуратура откроет уголовное дело по вызывающе дерзкому случаю браконьерства, получившему широкий резонанс в обществе и за рубежом; он, похоже, действительно никого не боится: вседозволенность чиновников в России – не порок, а средство самоутверждения и карьерного роста. Остаётся только дождаться сногсшибательной версии: в Алтайской республике появится новый губернатор…

Есть у него на это шансы? А почему бы и нет? Он здоров, находчив в ответах, напорист и адекватен – ни физических, ни моральных изъянов не обнаруживает. Россия всем даёт шанс. Мы уже начинаем к этому привыкать. Охота продолжается.

О сомнениях
Всё, что изложено в этих заметках, – моя личная точка зрения, основанная на документах, фактах и посильных знаниях предмета. Я никому её не навязываю – просто делюсь. Если хотите, просвещаю непосвящённых. Хотя о кричащей вседозволенности и «всекоррумпированности» чиновников Россия и без меня знает. Пример с «секретной» алтайской охотой – один из тысяч. Рутина. Ни на кого не давлю – ни на следствие, ни на суд, если дело дойдёт до суда, упаси боже: закон дал независимый статус нашим судам и судьям. Именем Российской Федерации.

Мне говорят: какой суд – люди и так наказаны высшей мерой. Печалясь о человеческих потерях, осмелюсь сказать: на всё в нашей жизни Промысел Божий. Доверимся Богу. Нам бы разобраться с живыми.

По всему складывается, что затейником охоты в заповедных местах выступал всё-таки он, вице-премьер правительства Республики Алтай Анатолий Банных, он же полномочный её представитель при правительстве Российской Федерации. Он вхож во все правительственные учреждения, где решаются важные государственные дела, знаком со всеми важными федеральными чиновниками, которые их решают. Или готовят проекты таких решений. Сам Банных из известных алтайских деловых людей, успешный предприниматель. А крупный частный бизнес, чтобы стать ещё крупнее, нуждается в высоких покровителях. Чем выше – тем лучше. Для сближения с ними он шёл на рискованные «мероприятия» – дело стоило того. Как в нашем случае, когда в поиск пропавших «охотников» пришлось привлекать 12 воздушных судов (вертолётов и самолётов), 334 вездехода и снегохода, службы спасения, пограничников ФСБ, МЧС, сотни добровольцев и служилых людей. Поиск, по предварительным подсчётам, обошёлся приблизительно в 25 миллионов рублей. Такую лавину трат и горя обрушил на нас фактически один враль, авантюрист и своекорыстный карьерист, прикрываясь государственной должностью, которая якобы равнозначна вседозволенности. Так он уверовал в свою особость, видать, веру эту кто-то подпитывал.

Оставшись в живых, государственный человек Банных не запаниковал. Он предпринял все возможные меры, чтобы о содеянном узнали как можно меньше людей – только посвящённые. И широкая общественность ничего не узнает. Другим-то и позволяется, и сходит с рук…

Если его не остановить, он далеко пойдёт. На его век и карьеры, и козлов, и баранов хватит.

* * *
На мой взгляд, мы далеко зашли, господа. Так далеко, что изобрели «свой язык», с помощью которого дурим людей, не всегда понимающих, что происходит из-за языковой маскировки. «Круговая порука» злоумышленников замаскировалась под «корпоративное поведение»; развраты и икорное обжорство в пьяных ночных «рублёвских» вертепах – под «корпоративные вечеринки»; «корпоративные интересы» прикрывают тайные противозаконные сговоры монополистов: цены скачут по команде, по команде же пропадают из аптек лекарства, чтобы через неделю, через месяц появиться на тех же прилавках по удвоенной, утроенной цене… Во всём мире падают цены на продовольствие, на коммунальные услуги, как им и положено в кризис, в России – растут. А вооружённый разбой в заповедных местах – «корпоративное сафари». Срикошетив, подобные пули летят, как правило, в сторону власти. Осознаёт ли она, наша власть, какой ущерб доверию к ней наносит эта пальба?

Надо бы остановиться, господа. Пора.

Если оставить всё как есть – неуёмную алчность, вседозволенность и приватизацию государственных должностей многотысячной армией чиновников, если оставить и укрепить практику «законных» привилегий законодателям, чиновникам и примкнувшим к ним воротилам капитала, которые могут без проблем заказать и нужный закон, и нужную должность, и нужную территорию, и «ненужного» человека, то ждёт нас один вероятный вариант.

На ближайших выборах может победить или набрать силу для будущих скорых и крупных побед та партия, которая энергично проведёт свою кампанию под простыми и доходчивыми лозунгами (и даст гарантию, что исполнит их, придя к власти):
1) ликвидировать все привилегии для чиновников всех рангов; в демократическом государстве должны быть реально все равны;
2) отменить мораторий на смертную казнь, расширив перечень её применения на сферу власти и экономики;
3) опубликовать список всех реальных владельцев заводов, фабрик, пароходов, месторождений полезных ископаемых, банков, торговых сетей и другой крупной недвижимости, установив дифференцированный растущий налог на богатство;
4) запретить чиновникам всех уровней и ветвей власти – законодательной, исполнительной, судебной – совмещать частный бизнес с госслужбой. За нарушение – конфискация всего таким образом нажитого.
Необходима и реальная гарантия, что так и будет, если такая партия придёт к власти.
Чем это грозит нам?
Нам – по-разному. Но государству Российскому – потерей суверенитета. Ещё два-три подобных случая, вызвавших широкий резонанс, – и такая «партия суверенитета» появится.

Только не спрашивайте меня, при чём здесь алтайские бараны и козлы.