25.01.11
Успешный венчурный капиталист Павел Черкашин просчитал будущее до появления биороботов. Что для нас фантастика, для него — бизнес-план
Генеральный директор по потребительским и онлайн-стратегиям Microsoft Павел Черкашин похож скорее на «кремниевого» хиппового инженера, чем на топа транснациональной компании. В холле штаб-квартиры Microsoft на Крылатских Холмах Черкашин встречал меня в ковбойской рубашке и джинсах. Под мышкой держал ноутбук. «На всякий случай, — говорит. — И давай на ты? Кофе будешь?»
Правда, встретились мы сегодня, чтобы говорить не о Microsoft. Черкашин — один из первых частных «бизнес-ангелов» (или венчурных капиталистов) России. Люди вроде Черкашина из личных средств помогают молодым предпринимателям выйти со своими технологиями на рынок. Тренируют и помогают найти крупных инвесторов. Сейчас, например, Черкашин тянет сразу восемь стартапов. При этом он уверен, что большинство из этих восьми обречены на провал. Но все равно платит. Поэтому людей вроде Черкашина называют «ангелами». Так все и живут — на одну зарплату (хорошую) генерального директора. Хотя для подъема инновационного бизнеса большие деньги — дело второе. Ветераны бизнеса объясняют, что главное для молодых — это когда всегда рядом опытный наставник с характером деспота. Но об этом Черкашин чуть позже расскажет сам.
Без помощи «бизнес-ангелов» успех стартапа почти невозможен. Но сами «ангелы» всегда остаются в тени. Они совсем не публичные люди и свои заслуги почему-то не афишируют. Что и понятно: заслуг пока немного. Хороший русский «ангел» — тот, кто вывел на рынок хотя бы одну компанию. Черкашин вывел сразу три (две из них в качестве руководителя).
— Зачем тебе это — вкладывать (и большая часть при этом уходит на ветер) в инновации?
— Технологии непрерывно меняют нашу жизнь, а мне хочется поучаствовать в этом грандиозном действии. Еще недавно новости мы узнавали по телевизору. Потом через интернет-сайты. Теперь мы узнаем все из соцсетей, где новостную картину мира складывают воедино сотни наших «друзей», люди, чьему мнению мы доверяем (а если они облажались, вычеркиваем их). А не три-четыре источника. Сейчас мне интересны геосоциальные сети и разработки в области искусственного интеллекта. Это уже следующий шаг.
Сегодня уже очевидно, что у человечества, как у главенствующего живого вида, нет шансов выжить, поскольку информационно-техническая эволюция неимоверно опережает биологическую и уже начинает диктовать правила. В обозримом будущем нас ждет точка перелома и появление новой формы жизни, синтез биологической формы и искусственной. И если не наши дети, то внуки точно имеют шансы через промежуточную, скажем так, стадию киборгов эволюционировать полностью в цифровых существ.
— Что, как в фильме «Трон»?
— Ну вроде того. Конечно, подобное многим кажется сегодня спекуляцией. Но я примерно вижу будущее и хочу уже сегодня на него влиять. Сам я вряд ли лично могу помочь человечеству в избавлении от несчастий и зла, но если появляются какие-то ребята с идеей, как сделать жизнь удобнее, счастливее, безопаснее, — я со своими инвестициями даю им «волшебный пинок» под зад.
— Похоже на благотворительность.
— Нет, ни в коем случае. Ничего филанпропского в нашем деле быть не должно. Это исключительно бизнес, и очень жесткий. «Ангел» — первый этап для молодого предпринимателя. (А дальше — большие венчурные фонды, где злобные менеджеры, IPO.) «Ангел» тренирует его, возится, наказывает и прочее ради своей будущей прибыли. Если мы видим, что дело не выгорает или получается не так, мы будем агрессивно защищать свои вложения. Вплоть до увольнения руководителя компании, даже если он ее и основал. Вспомни, как совет директоров уволил Джобса из Apple. Совсем недавно мне тоже пришлось уволить одного основателя и крупнейшего акционера за неэффективность. Он хороший изобретатель, поднял бизнес на уровне идеи, но как двигаться дальше, не знает. «Ангел» не может простить слабость и увольняет. В этом смысле я, конечно, не ангел.
— И какой «волшебный пинок» был самым успешным?
— Это когда я вложился в стартап Егора Яковлева TVigle, интернет-телевидение. Сейчас там уже миллионные обороты, но потенциал развития еще огромен. При инвестировании я рассуждал с точки зрения простого потребителя ТВ. В 2007 году я перестал включать обычный телевизор, потому что чувствовал острую нужду в независимых продуктах, более качественном преподнесении информации, в выборе каналов. Зритель хотел смотреть телевидение совсем в ином ритме. Чтобы, например, серии мыльных опер длились по 5—7 минут. Егор Яковлев пришел ко мне с концепцией такого ТВ, которое многие ждали. Я вложился, затем нашли крупного инвестора — «Альянс Росно». Все закрутилось. Сейчас аудитория TVigle — это несколько миллионов человек, то есть он приближается по размерам к классическим дециметровым каналам.
— Многие утверждают, что у России нет естественной потребности в инновационной экономике. Ты согласен с этим?
— Нет. У нас проблема в том, что российский бизнес просто не видит, как может заработать на инновациях. Нужны наглядные истории успеха, провоцирующие интерес. Нашу высокую индустрию сейчас можно сравнить со сломанным самогонным аппаратом. Есть бак с брагой, все там кипит-бурлит и идет через змеевик. На выходе должен быть по идее чистый спирт. Но браги у нас более чем достаточно: в стране пока еще остаются замечательные институты, академплощадки, таланты. А чистого готового продукта не получается. Инвесторов, которые должны расхватывать брагу в конце змеевика и превращать ее в спирт, нет. Крупные компании покупают какие угодно бизнесы, но только не высокотехнологичные. А от стартапов все шарахаются как от чумы. Очень частая история: ребята только получили финансирование, приходят в банк открывать счет. А на следующий день счет замораживают, банк устраивает истерику: «Вашей компании всего три дня, откуда у вас сто тысяч долларов?! Отмываете деньги?»
— Государство пытается как-то вмешиваться в ситуацию в отрасли?
— Слава богу, государство пока сюда не пришло. Наверное, потому, что оно не знает как или не воспринимает всерьез. Весь потенциал, капитал и, если хотите, актив нашей индустрии сосредоточен в умах талантливых людей, поэтому отрасль пока наименее подвержена каким-то вмешательствам. Но как только ее начнут регулировать, зная, как это делается, можно предположить, что многие тут же уедут на Запад, а сама отрасль накроется медным тазом. Впрочем, хайтек, как наиболее свободолюбивая область, всегда реагирует на изменения раньше других.
И к сожалению, в последние полтора-два года в связи с обстановкой в стране снова наметилась тенденция оттока людей за границу. Хотя все помнят момент — где-то начало 2000-х, — когда люди, казалось, начинали возвращаться. Было время несколько оптимистичных взглядов, но сейчас все возвращается к ситуации 90-х… В целом такая тенденция — хороший показатель состояния российской среды. Но спустя 20 лет в России совсем другая данность, люди уезжают не в поисках хлеба и работы. А в поиске более комфортной и свободной самореализации.
Но в последние годы был и позитив. Сложился институт «бизнес-ангелов». Появилось несколько больших венчурных фондов. Человек с достойной идеей, если он может поднять задницу и сделать презентацию, получит деньги. ММВБ предлагает льготные условия для выхода на биржу стартапов. Еще несколько таких мощных позитивных историй — и наш темный рынок осознает все плюсы инновационной экономики, и все забурлит. Думаю, это будет через два-три года, если в России снова не произойдет ничего экстраординарного.
— Ходорковскому 14 лет дали! Что еще-то должно произойти? Кстати, я слышал от многих, что оставаться или уезжать они решат после приговора в Хамовническом суде.
— Я про это и говорю. Негатив все перебивает.
— Причем уезжантами становятся не диссиденты, не научная элита, а просто квалифицированная молодежь, те же инженеры, управленцы, ребята, связанные со «Сколковом»…
— Так и есть. Но инновационная экономика все равно ручейком пробьет себе дорогу, если только не построят бетонную плотину. Другое дело, она развивается совсем не так быстро, как могла бы. Во всей экономике уже пятый год реальный застой. Это видно даже по интернет-бизнесу, который в нашу эпоху становится лидером роста. Россия отстает от восточноевропейских стран, Украины…
Нужно создавать среду, поле для тысяч и десятков тысяч компаний, чтобы они росли и умирали, были свободны и не чувствовали искусственных барьеров. Как это сделать? Честно говоря, я сам не знаю. Никак. Постепенно все заработает само, опять же, если не появятся бетонные стены. Люди с заграничным опытом работы или образованием несут в себе потенциал перемен. Но, к сожалению, именно они отчаиваются раньше всех и уезжают снова.
— По твоему мнению, как частного инвестора, в России помимо хайтека еще остаются свободные отрасли?
— Ну… (надолго задумывается. — П. К.) Хочется сказать: рынок рекламы. Он все еще конкурентный и наименее монополизирован.
— Но ведь известно, что по уровню коммерческих откатов он соревнуется со строительством.
— Да. В западном представлении все российские отрасли коррумпированы. В рекламе слишком высока добавленная стоимость, и ее пилят на всех уровнях со стороны заказчика и подрядчика. Это условия игры на русском рынке. Но в плане присутствия государства — реклама наиболее независима.
— Ты чувствуешь себя свободным?
— Наверное, пока достаточно свободным, чтобы не опускались руки.
— Скажи, о каком вложении ты жалеешь больше всего?
— Был проект с новой технологией, упрощающей поиск нужного в интернете, от ботинок до медицинских продуктов. Идея была ориентирована на Запад. Придумали ее два наших инженера. Почти сразу мы нашли инвестора с 6 миллионами долларов. Открылся офис в США, и все забурлило настолько, что вышло из-под контроля. Не смогли договориться о том, как будет развиваться компания. Нанятые американские директора хотели одно, технари-основатели в Москве — другое. Инвестор мельтешил между ними и гнул третью линию. Затем грянул кризис, и вся компания развалилась как карточный домик. Вообще, эта история научила, что большие деньги на старте только мешают и расхолаживают. Классные проекты часто губит чрезмерный плюрализм мнений. На первых порах нужен один авторитарный босс, который жестко определит, что и как.
— А ты поддерживаешь контакты с прогоревшими стартапами?
— Я даже снова инвестирую в них! Вот сейчас помогаю одной команде молодых дизайнеров, которым в прошлый раз все испортили опять же большие деньги. Вообще, нужно тут сказать, ангелы ведь вкладываются не в проекты и идеи, а в людей. Лучше даже вложиться в того, у кого есть опыт неудач, тогда больше шансов, что деньги вернутся. Хотя, инвестируя, я сразу списываю эти деньги, как будто их и не было.
Павел Каныгин
Источник: www.novayagazeta.ru
