24.11.10
В преддверии второго чтения трёхлетнего бюджета в Государственной Думе корреспондент STRF.ru поинтересовался у члена думского Комитета по бюджету и науке, первого заместителя руководителя фракции «Справедливая Россия», доктора экономических наук Оксаны Дмитриевой, насколько он соответствует заявленным приоритетам модернизации и инновационного развития экономики.
Оксана Дмитриева: «Не видно, что в бюджете отражены приоритеты модернизации и инновационного развития»
Представляя в Госдуме проект федерального закона «О федеральном бюджете на 2011 год и плановый период 2012 и 2013 годов», министр финансов Алексей Кудрин назвал его «бюджетом модернизации российской экономики после кризиса». Достаточно ли, на Ваш взгляд, в бюджете заложено средств на модернизацию и инновационное развитие и на что эти средства пойдут?
– Нет средств на модернизацию и инновационное развитие. Нет принципиально новых инновационных программ, если таковой не считать программу «Чистая вода». Из 604 миллиардов рублей, которые правительство оценивает как инновационные, 282 миллиарда – это программа модернизации транспорта, причём свыше 200 миллиардов из этой суммы приходится на дорожное строительство. Это не значит, что не надо строить дорог, но непосредственно к модернизации это отношения не имеет.
А как же расходы на проект иннограда «Сколково»?
– Это всего 15 миллиардов рублей. Ещё около 15 миллиардов – расходы на особые экономические зоны, которые тоже выдаются за инновации, хотя результатов их деятельности толком никто не видел. Или 25 миллиардов на проекты «Роснано» – если это инновационные технологии, то и инновационные рабочие места должны создаваться. А если за счёт бюджетных средств возводится завод по производству строительных материалов с какими-то нанонапылениями – это всё-таки промстройматериалы, а не инновационная отрасль.
Из новых программ можно назвать программу по созданию фармацевтической промышленности. Но и тут надо разбираться. Если это перевод наших заводов на стандарты GMP, в результате которого мы будем производить ту же самую марганцовку, но упакованную в коробочку с инструкциями, это тоже к инновациям не имеет отношения. А на разработку новых препаратов эта программа не нацелена.
Так что если мы посмотрим на цифры и на назначение средств, то за вычетом дорог – это меньше 3 процентов расходов бюджета, и они к инновационной составляющей имеют отдалённое отношение. Даже если взять расходы на космос, которые увеличиваются, то частично это строительство космодромов – тот же бетон, цемент, котлован.
Теперь о сопоставлении расходов. Есть, например, новая программа по развитию морской техники – 10 миллиардов рублей, но при этом 15 миллиардов зарывают в каких-то непонятных особых экономических зонах, где в лучшем случае построят офисные центры. Есть инновационная программа по развитию гражданской авиации, но денег на неё выделено меньше, чем на «Роснано». Давайте сравним расходы на то же «Сколково» с расходами на «Роснано» – Чубайсу уже выдано 155 миллиардов за три года! Это в 10 раз больше, чем у «Сколково», и в 3 раза больше, чем финансирование Академии наук со всеми институтами.
Так что средств на модернизацию и инновационное развитие недостаточно, и если разобраться в том, на что они предназначены, то здесь много вопросов остаётся. И никакого налогового стимулирования, кроме «Сколково» – но и это тоже песчинка в море. К слову, в законе о «Сколково» полностью переписан наш налоговый пакет, который был внесён в Госдуму много лет назад, только мы его предполагали распространить на всю страну.
Какова процедура формирования статей расходов федерального бюджета, например, подраздела «Фундаментальные исследования в области общегосударственных вопросов» или подраздела «Прикладные научные исследования в области общегосударственных вопросов»? Из чего исходит правительство, увеличивая или сокращая расходы?
– Я не знаю, из чего оно исходит. Во всяком случае, не видно, что в бюджете отражены приоритеты модернизации и инновационного развития. Бюджет предполагает некий манёвр. Если это инновационный сдвиг, то следует сосредотачивать ресурсы в соответствующих отраслях. Концентрация ресурсов должна собирать критическую массу. Пока же она собрана Олимпиадой и форумом АТЭС – эти стройки имеют реальное финансирование. Даже снимаются с эффективных механизмов те средства, которые идут на науку, например, из фондов поддержки науки, и даются, скажем, на ФЦП «Исследования и разработки», где средства распределяются министерством. Тут есть рост. В ФЦП каким-то образом распределяются большие суммы, хотя этот механизм хуже, чем механизм фондов поддержки науки, и имеет не очень хорошие отзывы у самих учёных.
Чем можно объяснить сокращение расходов на финансирование РФФИ и РГНФ в 2012 и 2013 годах?
– Действительно, предполагается замораживание финансирования. В реальном выражении нет никакой индексации. Это неправильно, поскольку это работающий механизм, который имеет хорошие отзывы. Мы говорим: «Везде воруют, коррупция, противодействие ей низкоэффективное». А фонды – это наиболее эффективные формы. По отзывам учёных, механизм Российского фонда фундаментальных исследований не коррупционный. Если бы он был таковым, об этом было бы известно. Во всяком случае, это хорошо отработанная технология. Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (Фонд Бортника) тоже показал очень хорошие результаты (им было создано достаточное количество предприятий) и некоррупционный механизм. Однако этот фонд не получил необходимых средств. Российский фонд технологического развития нужно было поднимать и опыт его распространять. Это самое вопиющее ухудшение, если говорить об инновационной сфере в нынешнем бюджете, по сравнению с тем, что было раньше.
Как Вы относитесь к предложению Комитета Госдумы по науке и наукоёмким технологиям вывести в отдельный раздел расходы на финансирование научных исследований и разработок?
– Я считаю, что это правильно. Науку надо выделить отдельным функциональным разделом.
Будет ли способствовать повышению эффективности расходов переход к программно-целевому планированию?
– Нет. Это сделано для того, чтобы мы никогда ничего в бюджете не поняли. Так же, как нынешний бюджет мы уже не можем сопоставить с бюджетом 2008–2009 годов, хотя классификация была изменена частично. А её нужно менять как можно меньше – тогда у вас появится возможность аналитического сопоставления. Если каждый год меняется классификация, то бюджеты становятся несопоставимыми... Оценить, как меняются расходы, невозможно, и это способствует неэффективному расходованию средств.
Целесообразно ли приложение «Группирующие расходы федерального бюджета на научные исследования и разработки гражданского назначения» сделать не к пояснительной записке к проекту закона о федеральном бюджете, а к самому законопроекту?
– Согласна. Если у вас все расходы на научные исследования и разработки даются в пояснительной записке, то туда можно записать всё, что угодно. Как с дорогами… Они и тут и там будут присутствовать: дорожное строительство, крупнейшие проекты, инновации. А когда у вас функциональный раздел в приложении к проекту закона есть, то придётся только один раз прописать – либо «Наука», либо «Дороги».
Ваша фракция в Госдуме ежегодно готовит альтернативный бюджет, который властными структурами, похоже, всерьёз не воспринимается. Вы критикуете Кудрина за непрофессионализм, он Вас – за неточность прогнозов. Зачем и кому нужен альтернативный бюджет?
– Профессионал может ошибаться, но он ошибается иногда, а непрофессионал – всегда. У господина Кудрина за всю историю представления бюджетов, которые он составляет в течение десяти лет, не было точных прогнозов; погрешность при расчётах – от 13 до 50 процентов.
Может, это сознательная погрешность, в смысле недооценки доходов бюджета?
– Это и корыстный умысел, и непрофессионализм в одном флаконе.
Что касается альтернативных бюджетов, то у нас ошибок не было. Из прогнозов – у нас была ошибка в цене на нефть в июне 2008 года, когда мы не смогли предсказать её падения. Но, когда в сентябре кризис уже начинался, мы первыми чётко сказали, что это экономический кризис, оценили его природу и масштаб.
Помнится, осенью 2008 года даже произносить слово «кризис» нельзя было, например, в телепрограммах.
– Тогда мои предложения были чёткими и своевременными: предотвращать безработицу, стимулировать экономический рост и сохранять рабочие места. Нужно пересматривать бюджет, нужно активно осуществлять инвестиции в поддержку платёжеспособного спроса, снижать налоги. Но ничего этого сделано не было.
И какой была первая мера правительства?
– Первой мерой была поддержка банков, поддержка крупнейших собственников и поддержка фондового рынка. А этот рынок в данной ситуации у нас не имеет прямого отношения к реальной экономике, поскольку на нём обращается небольшое количество акций компаний. Но это была угроза для отдельных крупнейших собственников. Так зачем их нужно было вообще спасать? Там, где государство считало необходимым сохранение акций, оно взяло бы эти акции себе и выполняло бы по ним обязательства. Ведь с точки зрения рынка произошло то, что должно было произойти, – неэффективная предпринимательская стратегия привела к банкротству. Если не происходит выбраковывания неэффективных собственников, значит это неэффективный рынок.
Так что я оказываюсь права в девяносто девяти случаев из ста – не только по прогнозу бюджета, но и по прогнозу всех последствий принимаемых правительством мер – налоговых мер, пенсионной реформе, медстраху, монетизации льгот.
Сказать, что альтернативный бюджет никем не воспринимается, нельзя. Если послушать господина Кудрина, то он начинает спорить с нами ещё до того, как мы представили альтернативный бюджет. Он уже вынужден проверять свои прогнозы, потому что ему говорят: «У вас всё всегда неправильно». Вспомнить хотя бы нашу антикризисную программу – мы ещё в октябре 2008 года написали, что не надо тратить деньги на поддержку фондового рынка, не надо столько денег тратить на банки. В октябре! – тогда, когда принималось решение. Потом президент на встрече с руководством фракции «Справедливая Россия» открывает нашу антикризисную программу и спрашивает: «Вы правильно написали – действительно не надо было деньги тратить на такую поддержку». Так отказались же?!
Теперь по поводу того, «зачем это надо». Всегда любые ошибки, ошибочные концепции обосновывают тем, что-де «альтернативы не было, никто ничего не предлагал! Да, может быть, наш вариант – не самый хороший вариант, но он единственно возможный. Мы должны были выбирать между плохим и очень плохим, вот так и получилось». А мы показываем, что вариант всё-таки есть. Не какое-то отдельное предложение, а просчитанный вариант бюджета. Например, нам говорят: «Нельзя снизить НДС. Чем мы будем заполнять бюджет?» А мы показываем, как можно снизить НДС до 10 процентов и как при этом сбалансировать бюджет. Нам говорят: «Нельзя вернуть инвестиционные льготы. Чем мы будем восполнять бюджеты субъектов?» Отвечаем: «Возвращаем инвестиционные льготы, а бюджеты субъектов балансируются введением прогрессивного налога». Причём в нашем варианте, начиная с 3 миллионов рублей дохода, дабы не затрагивать средний класс. И так по всем вопросам!
Альтернативный бюджет – такой, чтобы полностью сделать баланс, чтобы всё сходилось, как в пасьянсе, делаем только мы.
Бои по второму чтению бюджета ожидаются?
– Нет, конечно. Голосование идёт в основном по нашим поправкам, которые мы вносим в соответствии с альтернативным бюджетом. Другие фракции их уже почти не дают.
Потому что они не будут приняты?
– Ну, да.
Беседовала Анна Горбатова
фото из архива О.Г. Дмитриевой
Источник: strf.ru
