03.09.09
Кто и как превращает Новосибирскую область в главный инновационный центр на востоке страны?
Бриллианты редких расцветок — визитная карточка компании «Новые бриллианты Сибири» на мировом рынке. В 2004 году ее специалисты впервые в мире из природных алмазов коричневого цвета получили бриллианты уникальных розово-красных цветов. Это значительное для геммологической общественности событие было отмечено публикациями практически во всех серьезных международных научных изданиях.
«Наукоемкий», — неустанно поправляет меня вице-президент ООО «Новые бриллианты Сибири», кандидат физико-математических наук Виктор Винс каждый раз, когда произношу словосочетание «инновационный бизнес».
–– Инновационность — это наукоемкость, попросту говоря. Инновация — что-то, основанное на наукоемком продукте, — вносит ясность в терминологию Виктор Генрихович, доставая из сейфа образцы облагороженных алмазов. Светло-розовые, изумрудные, пурпурные…
Драгоценные дефекты
Высокое давление, высокая температура — такова формула уникальной технологии облагораживания природных алмазов. Сначала камень обрабатывают при температуре в 2 тыс. градусов и давлении 70 тыс. атмосфер, затем ставший желто-зеленым алмаз облучают — или «отжигают» — электронами. Ускоритель элементарных частиц с энергией электронов в 3 млн электрон-вольт и алмаз, способный выдержать такой натиск, — все, что нужно. Когда в кристалле появляется дефект, воспринимаемый человеком как розово-красная окраска, цель «покрасить» камень на атомном уровне достигнута.
«Это наша технология», — произнести такую фразу хотели бы в любой компании, работающей на алмазном рынке. Полученные таким путем алмазы можно использовать не только в ювелирных целях. В «Новых бриллиантах Сибири» думают о том, как на их основе генерировать лазерное излучение — применять драгоценные камни в лазерных установках. Такие линзы, по мнению специалистов, смогут своим энергетическим лучом разрезать все что угодно.
Изобретательские задачи в компании «Новые бриллианты Сибири» на этом не заканчиваются. Вот уже целый год здесь работают, как в шутку говорит Виктор Винс, «над голубой мечтой человечества» — ищут самый легкий и быстрый способ превратить некоторые из природных алмазов, имеющих непривлекательную коричневую окраску, в чистейшие алмазы цвета слезы. Новую технологию назвали «низкие давления, высокие температуры».
–– Цель в том, чтобы взять сотню каратов коричневых алмазов и, не прибегая к дорогой аппаратуре, без особых затрат энергии и больших установок сделать их прозрачными. Поскольку российский потребитель знает, что бриллиант бесцветный, надо просто все коричневые перевести в бесцветные, — объясняет Виктор Винс, затрагивая важную тему — специфику алмазного рынка России. — Сложности в том, что у нас каждая женщина лучше всех в мире разбирается в бриллиантах. Но в действительности она не знает, чем бриллиант отличается от алмаза (бриллиант — это ограненный алмаз — Ред.), она никогда не слышала, что алмазы бывают цветными, она не знает, что такое имитация бриллиантов. Она ничего не смыслит, но уверена, что осведомлена лучше всех. С одной стороны, полная забетонированность и неподготовленность публики, с другой стороны, если русскому человеку загорелось что-то купить, он купит, не торгуясь.
Другое дело — Запад. Если потребителю неизвестна вся подноготная камня: где он добыт, какими методами изменен его цвет — бесполезно что бы то ни было продавать. Выйти на консервативный рынок США без подготовки и продуманной маркетинговой стратегии практически невозможно. Правила игры здесь давно задают гиганты мирового алмазного бизнеса, в первую очередь De Beers. Единственный способ раскрутить этот рынок — сотрудничество с дизайнерскими компаниями. Потому что американский потребитель ювелирных украшений доверяет только мнению дизайнера. Оно одно стоит больше тысяч публикаций в прессе. Если дизайнер порекомендовал, значит, стоит покупать.
Бриллианты редких расцветок — визитная карточка компании «Новые бриллианты Сибири» на мировом рынке
С 2004 года «Новые бриллианты Сибири» идут по этому пути: продажей красных бриллиантов в США занимается дизайнерская компания Lucent Diamonds Inc. Поначалу продвижению сибиряков на американский рынок способствовали и презентации. Первыми стали ювелирные выставки в Туссоне и Лас-Вегасе в 2005−м. Вскоре формат зарубежных презентаций был скопирован предприимчивыми производителями уникальных бриллиантов на российскую почву. Ездили по ведущим ювелирным компаниям, рассказывали о новой технологии, показывали кристаллы в виде готовых изделий. В конце концов Imperial Red Diamonds — под такой торговой маркой продаются сибирские бриллианты в США — заинтересовали и отечественных ювелиров.
Что такое инновационный менеджмент, в компании «Новые бриллианты Сибири» не понимают.
–– Как инновационному менеджеру я объясню, что происходит с материалом? Он знает физику твердого тела? — озадачивает своими вопросами Виктор Генрихович.
Поэтому в компании работают просто «хорошие технологи и менеджеры». Выпускники Новосибирского госуниверситета с широкой общенаучной картиной мира, досконально знающие специфику производимой продукции.
В основе нового продукта лежит только знание, уверен Виктор Винс, автор уникальной технологии облагораживания природных алмазов, создание которой было бы невозможно без детальнейшего знания кристаллической структуры алмаза:
–– Если ты специалист в своей области, ты знаешь, что можно сделать, куда пойти, за сколько продать. Если этих знаний нет, то все бесполезно. Есть ларьки на улице — вот это туда. На одном углу ящик водки купить, на другом перепродать.
Растворяя тромбы
–– Инновации, выражаясь простонародным языком, высиживаются и вытаптываются. С одной стороны, должно быть терпение, с другой — умение не проворонить нужный момент. В каком-то смысле идеальный инновационный менеджер — это охотник. Только не охотник за дичью — это плохой охотник, потому что он сидит у одного куста, а охотник, который сидит и у куста, и у речки, и в поле, ожидая, что в любую минуту невесть откуда может что-нибудь вылететь. А когда вылетело, он тут же соображает, что вылетело именно то, что принципиально важно, интересно и нужно. После — несколько месяцев рутинной работы, по 24 часа в сутки без сна, и ожиданий. Вот такой у него ритм жизни должен быть странный. То так, то эдак, — представляет портрет настоящего инновационного менеджера директор по стратегическому развитию и поддержке продаж группы компаний SFM, кандидат физико-математических наук Петр Куценогий, выпускник президентской программы по специальности «инновационный менеджмент».
Но несмотря на специальную профессиональную подготовку, он никогда не скажет: «Я знаю, как работать с инновациями». Потому что это нельзя «знать», можно только «чувствовать», имея инструментарий и подходы по «нащупыванию». А на специалисте, оценивающем свои способности столь высоко, необходимо незамедлительно поставить крест. Это иллюзия, что, создав единожды инновационный продукт, можно потом всю жизнь почивать на лаврах. Единственная стратегия для тех, кто хочет всегда заниматься инновациями, — снова и снова пытаться идти впереди всех.
–– В каком-то советском фильме было сказано: «Не бывает запланированного счастья». Точно так же не бывает запланированного инновационного продукта. Если он запланирован, он уже не инновационный. Ориентировать на определенный рыночный сегмент и конкретную потребительскую аудиторию инновацию можно, но целиком и полностью ее спрогнозировать нельзя, — объясняет Куценогий.
Что такое настоящая инновация, можно легко понять, изучив историю «Тромбовазима»®. Разработчику этого тромболитика — Сибирскому центру фармакологии и биотехнологии — компании, входящей в холдинг SFM, удалось создать новую терапевтическую нишу, новый сегмент рынка. А без этого нет инновации.
–– Как правило, продукты, растворяющие тромбы, снижают свертываемость крови — биохимия крови изменяется, повышается вероятность кровоизлияния. Поэтому тромболитики применимы для лечения ишемии, но недопустимы в ситуациях, связанных с кровоизлиянием, с инсультами. Мы создали препарат, который действует только на тромб, не изменяя при этом свертываемость крови. Автоматически нам удалось охватить огромное количество новых патологий. Мы можем применять препарат в случаях, когда вероятность кровоизлияния достаточно высока или даже когда кровоизлияние уже произошло. Выпуск «Тромбовазима»® в виде таблетки, а не в виде инъекции открыло огромное поле для профилактики сердечно-сосудистых заболеваний, — комментирует Куценогий.
Рыночная инновация SFM неразлучна с инновацией технологической. Для иммобилизации — «сшивания» веществ, из которых состоит препарат, новосибирские создатели тромболитика используют направленный пучок элементарных частиц, что позволяет избежать целого ряда технологических стадий. У производителей лекарства просто не возникает проблемы очистки конечного продукта от промежуточных продуктов, что невозможно при химической иммобилизации с ее реакционной смесью. Чище, чем электрон, трудно что-то придумать. А если кому-то удастся, то это будет, безусловно, новый глобальный инновационный прорыв, которого так не хватает современному обществу.
–– Каждый экономический цикл завязан на инновации. Заметьте, каждые 10–15 лет появлялось что-то, что принципиально меняло потребительские рынки во всем мире. Сначала было автомобилестроение. Дешевый автомобиль каждому — это рыночная инновация. Потом появилась микроэлектроника, которая провоцировала целый потребительский бум. Экономика Японии на этом очень сильно выросла. Идея персонального компьютера — типичная инновация. В эпоху печатных машинок казалось, что ПК никому не нужны, сегодня компьютер, и не один, есть в каждом доме. Эта инновация вызвала очередную волну потребительского спроса. Дальше — системы коммуникации. Сколько сейчас продано мобильных телефонов? Появился целый рынок мобильного контента. То же самое с интернет-технологиями — это уже отдельная сфера распространения товаров и услуг. Создание таких инновационных продуктов всегда дает толчок к экономическому росту. Если мы в ближайшее время ничего не родим, не создадим принципиально нового крупного рынка, будет очень плохо. Прибавочный продукт с большой добавленной стоимостью возможен только на инновациях, — не без оглядки на экономический кризис рассуждает Петр Куценогий.
Главное — не заиграться в инновации. Не имитировать с охотой или без инновационную деятельность по приказу сверху, а действительно ею заниматься.
–– Есть инновация, а есть псевдоинновация. Представьте: стоял зеленый забор, пришли люди и покрасили его в фиолетовый цвет. Потом эти люди пошли к своему руководству и начали обосновывать, почему он был зеленым, а стал фиолетовым. Мы, говорят они, сделали что-то новенькое и освоили бюджет. Это пример псевдоинновации. Собственно, то, чем часто занимаются многие компании, выдавая желаемое за действительное. Однако этот же самый процесс можно сделать действительно инновационным. Если подвести под него исследовательскую базу, сказать, что фиолетовый цвет забора настраивает людей, к нему подходящих, на лирический лад, что в свою очередь во столько-то раз уменьшает вероятность написания на заборе нецензурных слов, соответственно, снижаются затраты на содержание такого забора. Фиолетовый цвет заборов можно сделать модным, создать целую индустрию. Спрос на фиолетовую краску для заборов резко вырастет, на краски других цветов упадет. Теперь ваше нововведение оказывает непосредственное влияние на рынок, отражается в конечном счете на предпочтении потребителей и денежных потоках. Это инновация, — расставляет точки над i Петр Куценогий.
А вот они условия, а вот она среда
–– Часто происходили взрывы метана, — вспоминает события начала 1960−х директор научно-исследовательского и опытно-конструкторского института «Аэротурбомаш», доктор технических наук Нестер Петров, тогда — заместитель главного инженера на одной из шахт Кемеровской области. — Предлагаю: «Давайте разбираться». Стали брать пробы. В те времена замеряли содержание метана так: мастер-газомерщик брал десятки бутылочек, заполненных водой, закрытых резиновыми пробками, складывал их в сумки. Производя замер, выливал из бутылки воду, запускал в нее воздух, закрывал снова пробкой. Потом переходил в другое место. На каждой бутылке писал, где и во сколько пробу взял. Мы тогда обнаружили, что с изменением нагрузки на забой экстренно возрастает содержание метана. Уже тогда стало ясно: чтобы удержать метан на нужном уровне, надо управлять вентиляцией в темпе изменения нагрузок на забой. Это было в начале 1960−х годов. Мы все изучили, сделали впервые регулируемый вентилятор, но дальше дело не пошло. Только сейчас понемногу начинаем внедрять системы управляемой вентиляции на шахтах и подготовительных забоях, в то время как во всех странах мира с развитой горнодобывающей промышленностью это уже давно обычное дело.
Разрабатываемые в институте «Аэротурбомаш» реверсивные и регулируемые на ходу вентиляторы главного проветривания шахт по десяткам показателей превосходят аналоги ведущих зарубежных компаний, однако эти лучшие вентиляторы в России трудно изготавливать, горное машиностроение практически потеряно. Сегодня институт работает с пятью заводами Сибири и Урала. Но этой технологической базы недостаточно. Готовящиеся к выпуску вентиляторы с мощностью привода до 4 800 кВт новосибирские специалисты надеются производить на заводах ВПК. Если где и сохранились машиностроительные мощности, то только там.
Почти уничтоженное отечественное машиностроение становится главной проблемой для вентиляторостроения. В настоящий замкнутый круг разработчики попадают сразу же, как дело касается производства. Известная тупиковая логика — на заводах говорят: «Давай заказ», ответ менеджера от потенциального заказчика: «Ты где-нибудь сделай, а я посмотрю».
–– Нужна среда, которая бы «просила» новое, стимулировала развитие нового, нужна венчурная система. Сегодня среда это новое отталкивает. У нас совершенно нет ни юридических, ни экономических, ни социальных условий для нормального развития и восприятия инноваций. На потребительском обывательском уровне все уже научились выбирать новые автомобили, компьютеры, телефоны. А что касается организации производства нового, то тут сплошные проблемы. Законодательство не защищает разработчика. Вчитайтесь в любые наши инструкции, правила и другие законоположения — таких понятий, как «новое», «инноватор», «инновация», даже нет. Менеджер часто смотрит на новое с одной позиции: а что я буду с этого иметь, только дополнительные хлопоты или что-то еще. Вот какова сегодня среда прохождения инноваций. Среда почти тупиковая, — описывает несветлую действительность Нестер Петров.
Каждый раз, говоря об инновациях, он не оставляет без внимания активно ведшуюся в советские времена дискуссию о науке в рамках так называемого науковедения, перемежавшуюся с решением острой проблемы «внедрения»:
–– Сколько лет рассуждали, что такое наука, обольщались, что у нас работает почти половина всех научных сотрудников мирового сообщества! Наконец сошлись на том, что в этом процессе есть основные участники: генераторы идеи, разработчики, менеджеры от науки и те, кто идею реализует, то есть производство. А сегодня все делаешь сам. Это адский труд, особенно если учесть существующую среду и систему отношений. Для того чтобы добиться значимых результатов, надо, чтобы функционировали все эти четыре звена. Вначале должна быть обязательно наука, потому что новое появляется только в одной голове. Причем в голове высоко эрудированной и беспокойной, а не у всего коллектива, не во всей цепочке сразу. И в голове необычной. В голове глубокого специалиста в своем вопросе, каких, к сожалению, все меньше и меньше. Среда их сегодня не жалует. Потом идея начинает мучить исследователя, много лет он ее всесторонне осмысливает, обсчитывает, анализирует, проверяет, затем только начинает воплощать в жизнь. Завершать эту цепочку должно внедрение. Это особенность создания нового.
С чем ассоциируется инновация
Знаний, аккумулируемых в наукоемких компаниях новосибирского Академгородка, с лихвой хватает на решение задач, оказывающихся не под силу ни российским, ни зарубежным специалистам. Здесь разрабатывают технологии и создают приборы, в которых нуждаются крупнейшие университеты мира, ядерные центры, металлургические и горнодобывающие компании во всех уголках планеты.
Но, как ни парадоксально это звучит, гений изобретательства здешних менделеевых и кулибиных меркнет перед их способностью вести деятельность в сложившихся условиях.
У нас практически невозможно получить кредит, арендовать на длительный срок офисное или производственное помещение. В одном из гаражей площадью чуть более 50 кв. м можно увидеть, например, установку для производства альтернативного топлива. Собрана не в самых комфортных условиях, но больше нигде в мире такой нет. Тут же идет работа над уникальными расходомерами нового поколения для замера дебита нефти, воды и газа в напорных трубопроводах и скважинах.
–– Для нас это был выход, — объясняет причины создания производственной лаборатории в гараже генеральный директор ЗАО «НПК ВТ» Виктор Деревенчук, за 20 лет работы сменивший более десяти площадок. — Гараж — он куплен, он свой. Никто тебя отсюда не выгонит. Здесь даже лучше работать, потому что ты не находишься все время в подвешенном состоянии. Я не знаю предприятий, у которых договор с арендодателем долгосрочный. Он заключается на один год, в любой прекрасный момент могут «попросить». А мы — «железячники», и любой переезд для нас хуже пожара. Даром мы ничего не просим. Мы готовы купить землю, но даже и куска купить нельзя.
Существующая система налогообложения развитие наукоемкого бизнеса не стимулирует, таможенная политика этому тоже не способствует.
–– К большому сожалению, инновационные компании не имеют никаких преференций. Хотя нам известно много обратных примеров в других странах, где есть налоговые послабления, льготы при оформлении земли под строительство, прямая финансовая помощь или компенсация местных властей. Давно назрел вопрос пересмотра архаичного таможенного законодательства, явно не способствующего широкому продвижению российских инновационных продуктов на мировой рынок, — убежден генеральный директор ЗАО «Техноскан», кандидат физико-математических наук Сергей Кобцев, с участием и под руководством которого создано более 200 лазеров и лазерных систем. Две из них работают в лабораториях нобелевских лауреатов профессоров Эрика Корнелла и Вильяма Филипса (США), пять — в крупнейших метрологических центрах США, Германии, Франции и Японии.
Однако трудности «прорастания через асфальт», которые приходится преодолевать любому российскому инноватору, в новосибирском Академгородке компенсируются одним огромным преимуществом: практически каждая компания имеет тесную связь с научно-исследовательскими институтами СО РАН. Например, «Новые бриллианты Сибири» сотрудничают с Институтом геологии и минералогии, ЗАО «НПК ВТ» — с Институтом теплофизики. «Аэротурбомаш» образован на базе теоретического задела Института горного дела. При создании «Тромбовазима»® использовались разработки, над которыми еще три десятилетия назад начал трудиться коллектив ученых из Института ядерной физики и Института цитологии и генетики, объединив знания в области медицины, химии, биологии и ядерной физики.
–– Боже упаси, если связи с Сибирским отделением прервутся, — считает Виктор Винс. — Будь ты хоть семи пядей во лбу, без академических институтов не обойтись. Это огромная корневая система, которая питает все наукоемкие компании. Сибирское отделение само по себе инноватор высшей пробы. Пусть оно развивается, тогда и компании будут себя хорошо чувствовать. Оно будет чахнуть — и мы тоже.
— Вот наши школы, — показывает на висящие над столом большие фотографии Виктор Деревенчук. На них изображены Новосибирский госуниверситет и Институт теплофизики СО РАН. Кроме науки, университетского образования и частных инвестиций Виктор Прокопьевич больше ни на что и ни на кого не надеется. Главное — чтобы не мешали.
–– Всю свою жизнь занимаемся технологическими нововведениями. Ни я, ни мои ребята другого не умеем. Пробовали торговать «чайниками», но это не наше дело. Да и не умеем этого, — повторяет Виктор Деревенчук.
Будущее не только за союзом науки и инновационного бизнеса, но и за неформальными объединениями разработчиков высокотехнологичной продукции по принципу «один в поле не воин». Такие «клубы по интересам» в новосибирском Академгородке тоже есть: «СибАкадемИнновация», объединившая инновационные компании, и «СибАкадемСофт», собравший под своей крышей производителей программных продуктов.
–– То, что в Новосибирске инновационное сообщество успешно формируется, доказывает недавно принятая Стратегия развития Новосибирской области до 2025 года, — говорит директор ассоциации «СибАкадемИнновация» Андрей Ремённый. — Доминирующим вектором обозначено «превращение области в главный инновационный центр на востоке страны». Пусть термин «превращение» вызывает ассоциацию с цитатой из нестареющего фильма «легким движением руки брюки превращаются…», радует, что и власть, и ученое сообщество, и бизнес объединились в одном созидательном порыве. Уровень политической самоорганизации собственно инновационного бизнеса в Новосибирске уже достаточно высок. Компании объединяются, чтобы сообща решать проблемы, которые тормозят их развитие, активно работают торгово-промышленные палаты. Можно сообща выступать единой силой, с которой будут считаться и на федеральном уровне. Если говорить о России вообще, то новые сообщества появляются в основном лишь для раздела государственного пирога. Что поделаешь, если экономика основана не на производстве, а на распределении бюджета.
Галина Казарина
Источник: «Эксперт Сибирь»
