Наука и технологии |
Кендрик Уайт: Льготы для новых компаний в сфере информационных технологий могут стимулировать возвращение капитала в Россию18.09.07 Первые соглашения, позволяющие привлечь для российских стартапов деньги крупных западных инвестиционных фондов, были подписаны в мае текущего года. Созданный группой российских предпринимателей во главе с Ратмиром Тимашевым фонд ABRT заключил их с рядом иностранных венчурных фондов, в частности с Mangrove Capital Partners. Mangrove – один из первоклассных фондов ранней фазы инвестирования, и активизация его на российском рынке не могла не привлечь внимание других крупных игроков. Готовы ли они войти на российский рынок, вслед за Mangrove? На вопрос отвечает один из наиболее авторитетных специалистов по прямым инвестициям в российский хай-тек, руководитель Marchmont Capital Partners Кендрик Уайт.
Компания Marchmont Capital Partners была создана в г. Сарасота, штат Флорида, США в мае 2005 года. Основное направление деятельности компании – инвестиционный консалтинг. В сентябре 2005 г. Marchmont открыла в Нижнем Новгороде дочернюю компанию, задача которой оказывать профессиональные услуги предприятиям региона в составлении бизнес-планов, привлечении финансов и поисках западных партнеров. Marchmont специализируется на проектах в области энергетики (чистые/эффективные источники энергии), лечебной косметики, автокомпонентов, информационных технологий, телекоммуникаций, разработки программного обеспечения, нано-технологий. Господин Уайт, как Вы считаете, насколько актуальны сегодня инвестиции в российские высокотехнологичные стартапы для отечественных и иностранных инвесторов? – Я как раз руковожу небольшим интернет-проектом в Москве, поэтому заявленная Вами тема мне очень интересна. В России существует довольно много фондов прямых инвестиций – Quadriga Capital, Russia Partners, Mint Capital, Delta Capital – но все они не обращают серьёзного внимания на стартапы, так как их больше интересуют проекты порядка 10–15 млн. долларов. Из интересующихся стартапами вспоминаются лишь Russian Technology Fund (Санкт-Петербург) и Cole Management (Бостон). Восемь лет я проработал директором регионального фонда ЕБРР, занимаясь инвестициями в проекты на стадии реструктуризации и расширения, начиная от 1 млн. долларов. За эти годы я видел сотни бизнес-планов и проектов, требующих 10–200 тыс. долларов – всем таким компаниям приходилось отказывать из-за инвестиционной стратегии наших вкладчиков. Более того, всякие инвестиции в российский хай-тек были для западных партнеров не очень привлекательны на фоне гораздо более прибыльных проектов по приватизации или реструктуризации предприятий. После работы в ЕБРР я начал строить собственную компанию – Marchmont Capital Partners. Собрав несколько индивидуальных инвесторов из Великобритании и США, понял, что смогу привлечь лишь 25 из нужных мне 100 млн долларов для инвестиций в многочисленные российские региональные проекты. Дело в том, что если я имею представление о региональной экономике РФ (у нас офисы в Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Новосибирске, Ростове, Томске), то иностранцы знают о ней совсем немного – у них лишь некоторый интерес к Москве или к Санкт-Петербургу. Нередко крупные американские инвесторы с удивлением спрашивали меня: «Какой вообще в России хай-тек? Это же сырьевая страна!» – таков имидж у России. Ещё один штрих к этому имиджу – «негативный пиар». На Западе только и разговоры, что о бедном шпионе, умершем в Лондоне, и о спорах между Газпромом и BP. Увы, сейчас время для привлечения иностранных инвестиций в российский хай-тек не самое удачное. Поэтому я переориентировал Marchmont на маркетинговую и издательскую деятельность, но всё же продолжаю искать интересные проекты и инвестировать небольшие деньги в стартапы. Так я познакомился с ABRT. Сначала я был настроен скептически, думал: «Господи, ну кто может сейчас инвестировать в подобные проекты? Разве что российские бизнес-ангелы…». Но, познакомившись с ABRT поближе, я увидел, что они и их европейские партнёры настроены серьёзно и хотят повторить опыт Skype в России. Директор по инвестициям фонда Николай Митюшин несколько лет проработал в Intel, и чувствуется, что он отлично разбирается в информационных технологиях. Сегодня, если я узнаю о каких-то хороших проектах в Томске, Новосибирске или других регионах, я, пожалуй, передам информацию о них именно в ABRT. Вы затронули проблему имиджа России. Всё-таки, насколько он сейчас влияет на интересы иностранных инвесторов? И как образ нашей страны меняется за последние годы? – Я работаю в России уже 15 лет, и думаю, что (её) имидж сейчас во многом связан с политикой, с выборами как в России, так и в США. Проблема в том, что многие не знают, что будет дальше. Мне кажется, что после российских и американских президентских выборов новые руководители двух стран будут сотрудничать активнее. Что касается США, тут всё понятно: Джордж Буш – один из самых непопулярных американских президентов в истории, и новый президент, скорее всего, будет демократом. Что касается России, то создаётся впечатление, что Владимир Путин хочет многие вопросы успеть решить до завершения своих полномочий, отсюда некоторая нынешняя неопределённость. Могу предположить, что через два года наступит гораздо лучший период политико-экономического цикла. Кроме того, самый «горячий» для инвесторов в России рынок – это пока что недвижимость. Но я уверен, что через пять лет самыми «горячими» будут российские технологии, и стараюсь строить фундамент для этого. Помимо своей основной деятельности я занимаюсь образованием: как приглашённый лектор рассказываю студентам Нижегородского филиала Высшей школы экономики об инвестиционных кейсах, а также поддерживаю развитие нового местного бизнес-инкубатора. У нас в Нижнем бизнес-инкубатор очень неплохой, и я на добровольной основе участвую в экспертизе его проектов. Кроме того, я был одним из инициаторов создания «Старт-инвеста» – Нижегородского клуба бизнес-ангелов, членом которого я в настоящее время являюсь. На мой взгляд, привлечение бизнес-ангелов – ключевой для развития российских технологий вопрос. Американский бизнес-ангел сюда не поедет, это далеко. Недавно я встречался с инвесторами из Силиконовой долины, которые присматриваются к российскому рынку. Они говорят, что хорошие венчурные проекты в РФ можно сосчитать по пальцам. Вы согласны с такой оценкой? – Да, проблема есть. Её корень – система образования. Преподаватели, которые должны поддерживать молодых студентов, занимающихся новыми технологиями, сами совсем не знают, как делается коммерциализация. В итоге вместо дельной помощи студент может рассчитывать лишь на советы – из области физики или религии. Реально изменить ситуацию может сообщество бизнес-ангелов, которое строит бизнес на взаимодействии с молодыми инноваторами. Я видел множество проектов, далеких коммерциализации – нет бизнес-плана, нет прототипа, нет человека, который занимался бы маркетингом и финансами. Инвесторов, которые не требовали бы бизнес-план, очень мало. Поэтому могу лишь согласиться с оценкой Ваших калифорнийских собеседников. Вы говорите, что трудно найти тех, кто будет инвестировать в маленькие стартапы. Но у нас есть государственные фонды, например, фонд Бортника, пытающиеся решить эту проблему. Как Вы оцениваете их работу? Приходилось ли Вам сталкиваться с компаниями-выходцами из этих фондов? – Конечно, это полезно. Бесплатные деньги для проекта – это хорошо. Но кто сидит в комиссии фонда Бортника? Сколько там настоящих бизнес-ангелов, а сколько уважаемых учёных, у которых, однако, небольшой опыт ведения бизнеса? Понять, в какой проект делать инвестиции, может только бизнес-ангел, обладающий необходимой интуицией. Человек из академических кругов может выбрать проект, который будет очень интересен с научной точки зрения, но не будет обладать потенциалом коммерциализации. По моему личному мнению, надо, чтобы в отборочной комиссии таких фондов сидело больше настоящих бизнесменов. У Российской венчурной компании может возникнуть похожая проблема: заявленная ими цель – инвестиции в стартапы, но я не знаю, как компания сможет достичь этой цели. Всё это будет реально работать, если РВК станет инвестировать свои средства в большое число меньших по размеру фондов, которые будут разбросаны по всей стране, и если она будет налаживать партнёрские связи с бизнес-ангелами и другими опытными индивидуальными инвесторами. Я не уверен, что может быть достигнут хороший результат, если управлять капиталами будут исключительно государственные чиновники. Вот если там будут люди с настоящим опытом, те, кто 10 лет назад занимались импортом или экспортом, а затем 5 лет управляли производством и дистрибуцией продукции в собственной компании – тогда всё получится. А оптимальный сценарий – объединить средства, выделяемые правительством, и деньги частных инвесторов, которые у них могли бы оказаться, например, от продажи части их бизнеса, например, через IPO. Фондовая управляющая копания ABRT – это пример реализации такого сценария. – Да, это ещё одна проблема с инвестициями в стартапы – кадровая. Возьмём, к примеру, Quadriga Capital или Russian Partners, или Delta Capital – сколько сотрудников в каждом из этих фондов? 15–30 человек, и только половина из них может посвятить всё свое время управлению инвестиционными проектами. А на подготовку проекта на 50 или 100 тыс. долларов нужно затратить практически столько же усилий, как и на проект в 5 или 10 млн долларов. Положим, менеджер инвестфонда должен распорядиться большой суммой – 200 или 300 млн долларов – в течение 10 лет. Это значит, что в течение первых пяти лет он должен ежегодно инвестировать 40 до 50 млн долларов в новые проекты, которые появятся в течение этого времени. Таким образом, каждый менеджер по инвестированию в фонде должен быть готов управлять одновременно сразу несколькими проектами. Представьте себя на месте этого менеджера: ваш босс говорит вам, что вы должны найти новые проекты на общую сумму 10–20 млн долларов и инвестировать ежегодно в каждый из них. Что бы вы стали делать? Будете пытаться балансировать между сотней малых по масштабу и трудных в управлении проектов или же у вас будет большая мотивация найти два-три крупных проекта, чтобы осчастливить своего босса? Я думаю, что ответ очевиден. Другая проблема заключается в том, что профессиональный менеджер по инвестированию обходится дирекции фонда весьма дорого, да и настоящих профессионалов в управлении частным капиталом в России не так уж много. Поэтому управляющий фондом не может нанять достаточное количество квалифицированных сотрудников для работы над малыми проектами с таким результатом, который мог бы удовлетворить инвесторов самого фонда. Таким образом, профессиональные фондовые управляющие компании не имеют возможностей для инвестирования в малые стартапы. А потому я уверен, что РВК скоро придется инвестировать в гораздо меньшие по размеру региональные управляющие компании, в распоряжении которых будет не по 100 млн долларов, а по 20–30 млн долларов или даже меньше и которые будут по существу совместными проектами местных бизнес-ангелов и профессиональных индивидуальных инвесторов. Как Вы можете оценить налоговый режим в России для технологических стартапов? Можно ли сравнить его, например, с американским? – Это сложный вопрос. В Америке идут оживлённые дискуссии по поводу либерализации налогового режима. Лично я думаю, что хорошее, эффективное правительство может вводить режим налоговой стимуляции развития хай-тека, уменьшать налоги. А России очень важно создать новую культуру бизнес-ангелов. Было бы очень неплохо, если бы государство сделало налоговую нагрузку для новых компаний более терпимой. Потом, когда компания вырастет и перейдёт в фазу расширения, она сможет платить налоги в полном объёме. А льготы для технологических стартапов могут побудить богатых людей вернуть свои деньги в Россию и сделать соответствующие инвестиции. Иван Стерлигов, обозреватель OPEC.ru. специально для STRF.ru |
