21.04.09
Вводное замечание
Мир вступил в переломную полосу развития - самую трудную, самую опасную, самую смутную. Общественные науки потеряли нить Ариадны и блуждают в потемках. Политика и общественность видят лишь ближние горизонты - гонку вооружений и нарастающую опасность развязывания новой мировой войны, глубокий экономический кризис. А что впереди, куда поворачивает река истории, как выйти из полосы навалившихся бед?
Вместе с кризисом рухнули и те социальные воззрения, которые на протяжении послевоенного периода взахлеб пели аллилуйю свободному рынку, престижному потребительству и погоне за красивой жизнью. Почему оказались несостоятельными институционализм и макроэкономический анализ, которые еще совсем недавно обещали миру чуть ли не тысячелетнее рыночное процветание? Почему? - Потому что они смотрели назад, опирались на посылы пройденной ступени развития общественной мысли.
Можно выделить две позиции, предопределившие провал современных общественных школ.
Первая позиция - отвергнув марксизм, вместе с водой выплеснули и ребенка. Важнейшим завоеванием марксизма была выработка исторического подхода к анализу процессов общественного развития. История виделась не как хаос борьбы всех со всеми, но как феномен, отражающий ступени развития материальной культуры и социальных связей. То, что Маркс видел коммунистическое общество как уже весьма ближнее будущее, а не как далекую перспективу - это относилось скорее к вере, чем к самой теории.
Институционализм отверг всю предыдущую эстафету социальной мысли, стал писать историю с чистого листа. И возникли воззрения, согласно которым заканчивается историческое развитие (Фукуяма). Свободный рынок это и есть «земля обетованная». Дальше ехать и некуда и незачем.
Мировой кризис, который, по оценкам ответственнейших экспертов, будет пострашнее Великой депрессии тридцатых годов прошлого века, расставил все по своим местам.
Вторая позиция - зауженность самого поля социальных воззрений. Мир представлялся как мастерская, где человек полновластный хозяин. Есть лишь наши деяния и наши планы. А что есть некоторые объективные законы развития, в том числе и общества - не нами они писаны и не нами отменены будут - это уже вроде бы от лукавого. Макроэкономический анализ - серьезная научная конструкция. Но видит она только социально-экономическое поле. Сегодня здесь нельзя найти ответы на проблемы, с которыми столкнулось общество.
I. Мировой экономический кризис ХХI века
Сегодня в центре внимания мировой экономический кризис. О нем уже успели написать так много, что впору утверждать: тему «заболтали». Между тем мы не видим социального анализа проблемы, исторического подхода. Не слышим и внятных ответов на ключевой вопрос: когда и опираясь на какие факторы мир выйдет из состояния кризиса, когда развернется ступень подъема?
Гром грянул среди ясного неба - мировой экономический кризис, о котором давно уже забыли и думать. Попробуем разложить по полочкам этот новоявленный феномен.
Первое. Экономический кризис представляет собой чисто социальное явление. Ни один общественный строй добуржуазной эпохи подобных явлений не знал. Не знал его и советский строй за все семь десятилетий своей истории.
Второе. Кризис - результат того, что капиталистические предприниматели стремятся свести оплату своих сотрудников к минимуму. Но это палка о двух концах. Человек, вовлеченный в капиталистическое производство, - и работник, и покупатель. И чем ниже заработная плата, тем ниже платежеспособный спрос - первопричина самого экономического кризиса.
Третье. Анархия капиталистического производства. Если каждое предприятие стремится в меру сил работать и на национальный, и на мировой рынки и никто не организует производство ни на национальном, ни, тем более, на мировом уровнях, то рассогласованность развития народно-хозяйственных комплексов неотвратима. Напомним, Советский Союз при темпах роста в 18 % в год не знал рассогласованности и кризисов.
Буржуазные рынки и рождаемые ими кризисы имеют историческую размерность. Рынок, который наблюдали Смит, Рикардо, Маркс (ХVIII-ХIХ вв.), - это рынок промышленного капитализма, где доминировал малый и средний бизнес. Рынок, который наблюдал Кейнс (первая треть ХХ в.), - индустриальная ступень, где доминировали промышленные структуры Запада, а рынок, который наблюдаем мы (конец ХХ - начало ХХI в.) - предельная фаза индустриальной ступени развития.
Это разные рынки, разные мировые кризисы и разные пути выхода из них.
Суть циклических кризисов ХIХ в. заключается в том, что общественное производство на восходящей линии развития последовательно выходит на рубежи своего роста, имея большие возможности замещения отсталых, неконкурентоспособных фирм фирмами, опирающимися на передовую технологию. Здесь само разрешение кризиса (разорение отсталых предприятий) открывало дорогу к следующей, более высокой ступени развития.
Великая депрессия 1929-1932 гг. была и базовым, циклическим кризисом, и кризисом общемировой рыночной модели, которая в рамках традиционной конкуренции уже не могла расчистить поле для нового подъема, а потому сталкивала общество к борьбе за передел мира.
Мировой экономический кризис ХХI в. - 2008 г. как его начало - будет на поколения вписан в мировую историю. Это системный кризис, где сложилось несколько составляющих:
- классический циклический кризис;
- кризис избыточного престижного потребительства;
- кризис индустриальной ступени развития со своими историческими границами, которые нельзя перешагнуть никакой погоней за прибылью;
- духовный кризис и внутренний распад буржуазного общества.
Отдельно поясним новые позиции.
Кризис курса на избыточное потребительство
Скажем прямо - во второй половине ХХ в. была придумана игра, которая поначалу представлялась просто гениальной: непрерывно растягивать выявленные запросы и, соответственно, заявленный спрос.
Но как навязать среднему классу, который достаточно широк и имеет некоторые сбережения, новую игру? - Были брошены огромные деньги на развитие средств массовой информации, рекламу, шоу с целью формирования чисто рыночного общественного сознания, превращения современного человека в манкурта рынка, для которого погоня за деньгами, вещами - высшая мера жизни.
Игра понравилась. Никого не интересовали те факты, что во имя надуманных потребностей, пустопорожних запросов рушится бесценная природа Земли, растут бесчисленные свалки мусора. Главное виделось в том, что уже сегодня можно пусть немножко, но вкусить красивую жизнь. А после нас хоть потоп.
Но давайте разберемся, что произошло? Над рынком товаров, призванных удовлетворять естественные потребности, вырос новый рынок - рынок товаров, отражающих избыточные, мифологические, придуманные потребности. Спрос этого второго рынка, казалось, можно было растягивать бесконечно - ведь нет границ нашей фантазии. Можно придумать обувь, которая будет считаться модной, если у нее широкий нос, узкий нос, нос, повернутый вправо, влево и т. д.
Придумать-то можно, но есть человек. А это не гомо экономикус. Если говорить о человеке не как об отдельной личности, а как о целостной структуре - биоте (народности, национальности, нации), то этой целостности свойственна внутренняя мера жизни - насыщение, усталость, страх, беспокойство за будущее. А потому целому народу без конца «вешать лапшу на уши» невозможно.
Кризис индустриальной ступени развития
Теперь перейдем к тому, что можно считать началом начал современного мирового экономического кризиса.
Зададимся гипотетическим вопросом: можно ли полагать, что индустриальная ступень развития, а вместе с ней и курс на экономический рост есть некоторые высшие формы, которые будут выстраиваться и дальше без видимого конца? Ясно, что это иллюзия, химера. Все в это мире имеет свое начало и свой конец.
Дальше следует уже вполне конкретный вопрос: а не стоим ли мы у конца ступени индустриального развития? Оснований для того, чтобы задать этот вопрос, более чем достаточно.
То, с чем столкнулся мир наших дней, - это кризис всей индустриальной ступени развития, развития вширь, развития, ориентированного на рост (экономический рост, рост запросов и потребления). Эта модель была жизнеспособной, пока природа была здорова, пока сам экономический рост не оборачивался нарастающим разрушением природных систем. Напомним, только за последние пятьдесят лет природе был нанесен больший урон, чем за несколько тысячелетий предыдущей истории.
Модель была жизнеспособной, пока не обозначился прогрессивный распад общественных связей - семьи, как базовой клеточки общества, этносов, как тех духовных единений, на базе которых выстраиваются и государственные, и конфессиональные, и цивилизационные целостности. Увы, сегодня картина совершенно иная. Больна природа, больно само общество. Экономический рост добывается ценой все нового и нового разрушения природы, а обретенное богатство в обществе, где все «замордованы» погоней за деньгами и вещами, не творит, а разрушает благосостояние, приносит не радость, а тоску, потерю веры и в себя, и в общество, и в будущее.
Потери и экологические, и духовные в разы превышают приращения, добытые через экономический рост. Отсюда прямо следует, что ступень индустриального развития исчерпала свой ресурс. Движение в этом направлении, а значит, и курс на экономический рост, хотя и дают возможность решить ближайшие задачи, в целом не расширяют, а сужают возможности развития. Если потери растут быстрее приращений, то впереди финал индустриальной ступени развития, а значит, и того общества, которое решало свои задачи, опираясь на формулу экономического роста.
Духовный кризис и внутренний распад буржуазного общества
Идеология хищного эгоизма, девиз «время - деньги» подхлестнули деловую активность, привели к быстрому росту накопления и богатства. Но никакое богатство не спасает старый, больной организм. Сегодня Запад переживает полосу распада семьи, распада этносов, потерю той пуританской морали, которая служила духовной опорой самому буржуазному обществу.
Обозначенные позиции говорят о том, что 2008-й год выступает как рубеж, начало конца старого мира. Но сколько еще крови будет пролито, прежде чем старое уступит дорогу новому!
Вернемся от теории к не очень-то веселой практике. Кризис начался с лопанья финансовых пузырей. Никогда раньше в истории не схлопывалось такое количество дорогих и сверхдорогих финансовых пузырей. Рынок деривативов (производных финансовых инструментов), который собственно и рушится сейчас, в 20 раз превышает мировой ВВП. Это полторы тысячи триллионов долларов, которые по большей части должны быть списаны, должны исчезнуть, потому что значительная часть этих активов - результат раздувания финансовых пузырей (Известия. 9.12.2008. С. 7).
Уже в самом начале кризис обозначился тяжелыми потерями. В России объемы промышленного производства по сравнению с ноябрем 2007 г. упали на рекордную для последних десяти лет величину - 8,7 %. В ноябре 2008 г. производство готового проката черных металлов рухнуло на 44,3 % по сравнению с ноябрем 2007 г., кокса - на 38,7 %, стальных труб - на 36,9 %, производство цемента упало на 29,6 %, железобетонных конструкций и изделий - на 28 %. За первую половину января нынешнего года объем перевозок грузов сократился на 36 % по сравнению с январем 2008 г.
С немалым страхом начали заглядывать в глубину колодца, чтобы как-то представить себе масштаб явлений, с которыми мы сталкиваемся. Весьма примечательно высказывание Чубайса: «Хотя надо признать: то, что сейчас происходит - это не кризис в нынешней системе рыночной экономики, а это скорее кризис системы рыночной экономики. Это серьезнейшая штука» (Известия. 14.11.2008. С. 4).
Что впереди недобрые времена, это, похоже, уже стало общим тезисом. Приведем позицию Эльвиры Набиулиной, главы Минэкономразвития. Она прямо утверждает, что прежняя модель экономического развития себя исчерпала. Ей пришел конец. (Известия. 02.12.2008. С. 6). По оценкам Э. Набиулиной, за основу надо взять пессимистический рост мировой экономики на 2009 г. - 0,3 %.
Но что дальше, какая экономика, а в более широком плане какое общество должно прийти на смену тому, что мы сотворили сегодня? Понятно, что это ключевой вопрос.
«Доверие к Соединенным Штатам как лидеру свободного мира и свободной экономики, доверие к Уолл-стриту как центру этого доверия подорвано, я считаю, - отмечает В. Путин, - навсегда. Возврата к прежней ситуации уже не будет» (Известия.10.10.2008. С. 5).
Между тем все еще продолжают звучать полуоптимистические заявления, что через один-два года накопится потенциал нового технического сдвига и это откроет дорогу фазе подъема. «Свежо предание, да верится с трудом». Напомним: Япония уже 17 лет находится в состоянии рецессии. Они перепробовали все возможные и невозможные меры, направленные на стимулирование экономики, включая финансовые, регулированные, налоговые и так далее (Известия. 14.11. 2008. С. 8).
Тщетно. Почему даже у японцев, таких собранных, организованных, целеустремленных, ничего не получилось? - Потому, что вышли на границу той ступени, когда расширение возможностей развития могло решаться через модель экономического роста. Поэтому надежды на то, что пройдет пару лет и кризис сменится новым подъемом - утопия, мираж. Необходим переход к постиндустриальной ступени развития общественного производства. Необходимо последовательное замещение буржуазной модели построения общественного производства новой, постбуржуазной моделью. Только так мировое сообщество пройдет по краю беды и откроет дорогу вперед.
Но чтобы двигаться вперед, надо разблокировать геополитический узел - гонку вооружений и сползание к новой мировой войне. Совсем коротко обозначим тот гордиев узел, что так или иначе придется разрубить.
II. Высокая вероятность того, что Великая депрессия ХХI в. (как и депрессия начала ХХ в.) закончится развертыванием новой мировой войны
Именно США, живущие не по средствам и хищничающие как никто, дали старт современному мировому кризису. И именно в США есть очень мощные силы, которые готовы пойти на любые военные авантюры, чтобы выйти из кризиса за чужой счет. А значит, отнюдь не исключена и подготовка крупномасштабного нападения на Россию.
Есть и другие угрозы. Мир милитаризируется. Военные конфликты не затухают на Среднем Востоке, между Пакистаном и Индией, на Африканском континенте. Растет реальная опасность разгорания мировой войны.
Приведем только одну цитату, с позицией которой мы совершенно согласны: «В возможность стабилизировать ситуацию, - пишет Михаил Леонтьев, - я не верю. Потому что главному регулятору - США - пришлось бы тогда пожертвовать собой ради всего человечества, начав жить не за чужой счет, а по средствам, что для них равнозначно катастрофе» (Аргументы и факты. № 3, 2009. С. 4).
Известно, что в CША уже отрабатываются разные сценарии, как можно при любом кризисе упрямо и нагло во всем обвинить Россию и под предлогом разрешения кризиса предложить установление того или иного международного (читай - американского) контроля над территорией и природными ресурсами нашей страны. Это требование будет подкреплено угрозой осуществления тотального ракетно-ядерного удара.
Может статься, России будет нанесен тяжелый урон. Может статься, многие захотят поучаствовать в дележе «шкуры русского медведя». Но торжество это будет горьким. Сегодня Россия сдерживает агрессивные силы Севера (претензии США на приполярные территории нашей страны) и Юга, Запада и Востока. Будет разрушена Россия - будет дикая борьба геополитических сил, борьба всех со всеми. Вот почему исключительно важно выйти на такое сверхоружие, сама угроза использования которого образумила бы всех и предотвратила катастрофу конца современной цивилизации.
Есть ли такая возможность? - Да, есть. Напомним подзабытое, но не такое уж отдаленное прошлое - начало ХVII в. В России в 1601 г., как свидетельствуют летописи, «небо прочертила комета, день превратился в ночь и в небе полыхали тысячи молний. Маковки церквей попадали от содрогания земли, сверху обрушился град небывалой величины. Его сменил дождь, который лил, не переставая, два с половиной месяца. Только в августе небо прояснилось, но сразу выпал снег. В тот год урожай не собирали. После хлябной зимы летом все, однако, повторилось. Стали есть траву, кору, собак, кошек, крыс. Началось людоедство. И так продолжалось три года… По свидетельству Карамзина, в одной только Москве было похоронено около полумиллиона человек» (Чванов М. Время Концов и Начал // ЛГ. 1991. 7 авг.).
Но ведь аналог шлейфа космической ракеты может быть создан искусственно. Можно собрать мощные ядерные заряды, начиненные веществом, рассыпающимся в мельчайшую пыль, которая способна достаточно долго висеть в воздухе. Тогда проливные дожди будут гарантированы не на один месяц и ущерб урожаю будет измеряться в астрономических цифрах. Мировой голод, а с ним и непредсказуемые социальные потрясения станут реальностью.
Допустим, что Россия заявит: нами создано энное число складов ядерных запасов в приполярных зонах, прилегающих к Америке и Европе. И если будет нанесен хоть один удар по России, эти взрывные устройства будут приведены в действие. Это сверхоружие, сводящее на нет все возможные попытки шантажа большой войной, - некоторые непотопляемые ракетоносцы. Попытка внезапного удара по этим объектам лишена всякого смысла, ибо она лишь приведет их в действие.
Новое космическое сверхоружие нужно отнюдь не для реального претворения в жизнь, а для того, чтобы «поменять мозги» всем, создать то мировое общественное сознание, которое сделает империалистическую политику невозможной и откроет, наконец, дорогу к международным конференциям и принятию действенной программы разоружения.
Вот почему только сверхоружие спасет и Россию, и все мировое сообщество.
Если исключить войну, тогда выход из кризиса возможен только на путях перехода к постиндустриальной ступени развития и постбуржуазному обществу. Здесь мы выделяем два тесно связанных между собой курса политики:
* первый - преодоление мирового экономического кризиса как кризиса самой модели буржуазного общества;
* второй - становление той новой государственно управляемой модели развития, в рамках которой выстраивается выход из мирового экономического кризиса.
III. Переход к ступени директивного государственного управления процессом общественного развития
1. Государство берет на себя всю ответственность за преодоление кризиса.
Всюду, безотносительно к природе социального строя и политической модели, сегодня именно государство принимает на себя полноту ответственности за ослабление ударов кризиса и, насколько возможно, приостановление его развития. Уже в этом проявляется определенный «сдвиг по фазе». Никто не говорит о пресловутом законе рынка, о свободе предпринимательства, о том, что корпорации буржуазного общество сами должны были бы справляться с пожаром, который они породили.
В разных странах картина, конечно, разная. В России мы видим полный переход к модели директивного государственного управления процессом общественного развития. И результаты налицо: cтолкнувшись с беспрецедентным по масштабам кризисом, российское правительство не растерялось и предприняло комплекс мер по стимулированию российской экономики, которые уже показали свою эффективность - в относительно короткие сроки удалось восстановить ликвидность на межбанковском рынке, поддержать стратегические промышленные предприятия.
Уже к концу 2008 г. на меры по борьбе с кризисом было направлено более 6 трлн руб., 13,5 % ВВП. Это больше, чем Резервный фонд и Фонд национального благосостояния, вместе взятые (Известия. 9.12. 2008. С. 7).
Но государство не просто передало деньги для поддержки финансовых структур и реального сектора экономики. Оно укрепляет и государственный сектор, и государственное управление всем процессом общественного развития. «Важнейшую роль для поддержания дальнейшего экономического роста в России играют государственные инвестиции. Ключевая роль в перераспределении данных ресурсов отведена крупнейшим российским банкам с государственным участием в капитале - Сбербанку, ВТБ и Россельхозбанку» (Известия. 22.01.2009. С. 7). Из федерального бюджета финансируется 46 ФЦП на сумму 719,1 млрд руб. При этом в первую очередь должна быть продолжена реализация крупных инвестиционных проектов.
Вся модель рыночных связей и частного предпринимательства сохраняется, но как бы отодвигается на второй план. На первый план четко и однозначно выступает прямое государственное управление.
IV. Поворот в сторону развития национальной экономики. Курс опоры на собственные силы. Дистанционирование от разрушительных процессов, разворачивающихся на поле мирового рынка
Отмеченные выше позиции позволили остановить развертывание кризиса в нашей стране. Хочется верить в то, что за счет развития национальной экономики удастся удержать темпы роста в пределах 3-4 %. Здесь у нас больше резервов, чем у любой другой страны мира. Это строительство дорог, домов, портов, развитие бескрайних просторов Сибири и всего российского Севера. На строительство жилья и дорог правительство предполагает потратить огромные деньги - триллион рублей.
Но тогда надо отойти от насаждаемого Западом курса глобализации и укреплять национальные хозяйства. Уже делаются шаги по отходу от выстраивания связей через фондовый рынок, и начинается переход на бартер или вексельные схемы взаимозачетов. Эту форму принимают даже такие крупные компании, как АвтоВАЗ. Похоже, что не за горами выстраивание системы глобального бартера.
Высказываются представления, согласно которым в ближайшее время современное мировое хозяйство распадется на ряд обособленных структур - США, Западная Европа, Россия, Китай, Индия, Латинская Америка. И это будет шаг в правильном направлении. Надо не интегрировать всех в некоторое проамериканское общество, но создавать самодостаточные национальные структуры, каждая из которых ведет свой поиск, утверждает свою версию движения вперед, и лишь затем выстраивать многополярное интегральное целое. Нужна модель, в рамках которой, с одной стороны, самодостаточность национальных хозяйств защищалась бы системой протекционизма, а с другой стороны, сохранялись и развивались мирохозяйственные связи. И ее не нужно придумывать. Напомним, что Бразилия сама обеспечивает 90 % внутреннего спроса на промышленные товары (Известия. 11.11.2008. С. 7).
Понятно, что утверждение государственного управления процессом общественного развития - это уже выход на следующую, постбуржуазную ступень построения общественной жизни.
Обозначенные выше меры, бесспорно, значимы. Но путь к преодолению мировой стагнации они не откроют. Подъема не будет. Не будет потому, что мы стремимся решать задачу в рамках все той же индустриальной ступени развития. А ее время истекло.
V. Движение к постиндустриальной ступени развития. Расширение возможностей развития через снижение бремени потерь
Ориентация на экономический рост была началом начал всей экономической теории. Так полагали все, от Смита до Кейнса. Только через экономический рост могут быть созданы новые возможности развития образования, науки, производства, уровня жизни. Так было на протяжении четырех столетий (с ХVII по конец ХХ в.). Понятно, что в это веровали, как в святая святых. Сегодня мы начали задумываться над содержанием этой формулы.
Если мы признаем, что только часть созданного продукта - суть необходимый продукт, тогда как другая часть - некоторый ложный продукт, тогда мы должны оценивать процесс общественного развития уже в двух плоскостях. Развитие образования, науки, экономики, социальной сферы - несомненный прогресс. Но как быть с показателем, отражающим отношение созданного реального продукта ко всей совокупности затраченного труда (живого и овеществленного)?
Сколько-то четких оценок здесь нет, ибо совсем не просто отделить «котлеты от мух» - необходимый продукт от бесконечных вторичных, третичных и других позолоченных версий необходимого продукта. И все же некоторые сопоставления сделать можно. Можно сравнить рост экономического потенциала и рост уровня жизни населения. Различия будут в разы, если не на порядки.
Статистика свидетельствует: за последнее столетие промышленное производство увеличилось более чем в пятьдесят раз, и четыре пятых этого роста приходится на период с 1950 г. А во сколько раз возрос уровень потребления? Не будем говорить о развивающихся странах (они, по логике либерализма, еще не доросли до благ современной цивилизации). Ограничимся развитыми странами. Можно ли говорить, что уровень жизни населения этих стран возрос за столетие в 50 раз? - Отнюдь! Если иметь в виду основные потребительские товары, то рост от силы в 3-5 раз. Куда же утекли блага воистину циклопического труда целого ряда поколений на протяжении всего столетия?
На создание индустриальной структуры современного общественного производства (мегаполисов, средств связи, индустриальных гигантов), гонку вооружений и производство (рекламу) огромного ряда продуктов, призванных удовлетворять навязанный рынком спрос. Но мы движемся не вперед, а назад: итоговая результативность общественного производства (количество необходимого продукта на единицу затраченных ресурсов - природных и трудовых) не растет, а падает.
Общество вышло на рубеж своего развития. Нужен коренной поворот к постиндустриальной ступени общественного развития, движению вперед не через экономический рост, а через снижение затрат и уменьшение бремени потерь, не через рост усложненности и цен товаров, а через рост упрощенности (при высоком качестве) и снижение цены товаров. Тогда и при нулевых темпах экономического роста можно увеличивать накопления, а значит, и возможности развития.Тогда и при невысокой оплате труда можно будет получить высокий платежеспособный спрос. Красиво звучит, но как это сделать? Есть два условия.
Первое - выход на новую ступень научно-технической революции.
Второе - выход на ступень ответственного общества.
Коротко поясним высказанные позиции.
Выход на новую ступень научно-технической революции
Если говорить совсем коротко, то проблема сводится к тому, что поиск будет нацелен не на создание все более крупных индустриальных структур, а на решение задач развития с помощью высокотехнологичных малых форм, не на создание все более длинного ряда изысканных потребительских благ и услуг, но на снижение издержек производства, создание все более и более дешевой продукции со все меньшими и меньшими затратами как труда, так и природных ресурсов.
Напомним, что исходно именно в этом и виделся смысл научно-технического прогресса. Потом как-то незаметно произошла подмена - цель стали видеть в создании все новых и все более дорогих продуктов.
Практически во всех направлениях технической мысли уже сегодня есть наработки, заделы, свидетельствующие о том, что переход к развитию за счет сокращения бремени потерь вполне посильная задача. Но, конечно, ее полномасштабное решение потребует огромных усилий.
Нужна новая школа, где преподавалось бы несколько базовых дисциплин и не было бы никакой психологической и физической перегрузки, где само преподавание было бы нацелено на формирование творческих способностей детей.
Нужна высшая школа, напрямую связанная с наукой и производством, где также было бы резко ограничено число преподаваемых дисциплин, где уже со второго-третьего курса образование было бы тесно связано с инновационным поиском (решением каких-то, пусть самых небольших, задач по заказам науки и бизнеса).
Нужны школы подготовки управленческих кадров нового поколения, где не натаскивали бы на освоение некоего мирового опыта (опыта вчерашнего дня), а учили формированию творческих коллективов, способных ставить и решать инновационные задачи в любой области общественной жизни.
Впереди труднейшая задача не модернизации предприятий индустриальной ступени развития, но задача перехода к предприятиям постиндустриальной ступени развития. Выиграют в состязании ХХI века те страны, которые первыми выйдут на постиндустриальную ступень развития. И начинать надо с подготовки управленческих кадров нового поколения.
Выход на ступень ответственного общества
Общество, где потенциал развития будет формироваться за счет снижения бремени потерь, обретет очень высокую жизнеспособность, возможность противостоять неблагоприятным климатическим сдвигам. Но само сотворение этого общества станет возможным лишь тогда, когда поменяется общая направленность социального развития - не погоня за прибылью, а достижение выработанных обществом национальных целей. Речь идет о выходе на многосекторную национальную структуру, включающую в себя и буржуазно-рыночный сектор. Но уже как сектор второго плана.
Во главу угла, как мы полагаем, будет поставлен первопринцип: ответственность всех и каждого за сохранение целого - и государства, и бизнеса, и самого гражданского общества.
Нельзя конвертировать старое в новое. Старое должно умереть (угаснуть, отойти в небытие). А вперед должно выйти новое, родившееся в недрах старого. Таков один из высших законов природы. Он писан и для человеческого общества. Но применительно к обществу возможны две дороги. Дорога революции - тяжелая, но радикальная. И та дорога, которую можно было бы определить как «революция сверху».
На опыте Русской революции мир познал трагические черты этого феномена и сегодня определенно против его повторения. А вот революцию сверху можно трактовать как эволюционный переход.
Ее суть предельно проста:
* и народ, и власть осознают необходимость реализации радикальных реформ;
* власть разрабатывает курс национальной политики, направленный на реализацию этих реформ;
* власть через все средства формирования общественного сознания - школы, институты, науку, церковь - ведет курс, направленный на то, чтобы утвердилось новое, конструктивное, ответственное, державное общественное сознание;
* образуется «сцеп» - духовное единение народа и власти.
Этот «сцеп» и является первоосновой той политической воли государства, что позволит реализовать радикальные сдвиги.
Революцию сверху мог реализовать Александр I, опираясь на передовое офицерство, победившее в Отечественной войне 1812 г. Оно готово было строить новую Россию. Но Александр I не обладал харизмой, которая необходима была для этого великого дела и как-то таинственно то ли умер, то ли ушел в монахи. Революцию сверху, опираясь на огромную власть царя (что ярко продемонстрировал Иван Грозный), мог бы свершить и Александр III, но как-то почти подставил себя под второй взрыв в известном покушении народовольцев.
Сегодня революцию сверху вполне под силу реализовать сильной власти, опирающейся на науку, культуру, церковь. Под силу, ибо уходит навязываемое в течение полутора десятилетий псевдолиберальное буржуазное сознание - престиж денег, вещей, красивой жизни. Кризис и неотвратимо следующая за ним депрессия заставят глубоко задуматься. Люди поймут, что мерой вещей в этой жизни должны стать надежность, безопасность, уверенность в завтрашнем дне.
Выход на новую ступень развития потребует выработки и новых мировоззренческих дисциплин. Весь цикл дисциплин, красочно расписывавших модель управления в рамках открытого рынка (макро- и микроэкономика, маркетинг и менеджмент), отходит на второй и третий план. Решение новой задачи пока ждет своих исследователей, хотя сибиряки уже сделали определенный шаг вперед - выпустили монографию «Мировоззрение и верования в мире ХХI века» (Сибирский университет потребительской кооперации. Новосибирск, 2008).
Еще и еще раз подчеркнем: только через формирование нового общественного сознания мы сможем не потерять молодое поколение. Только так мы сможем одолеть смуту в мозгах и преодолеть угрозу охлократии (власти толпы), за которой стоят «серые», деструктивные силы, стремящиеся разрушить Россию.
Мы надеемся вернуться к рассмотрению данных вопросов в следующем выпуске журнала «Вехи. ХХI век».
Олдак Павел Григорьевич
Источник: Журнал «Вехи. ХХI век»
