Наука и технологии |
Новое о древнем29.01.08 В одиночку археология уже не справляется с материалом, который получает. Для полноценного анализа древних артефактов сегодня ей абсолютно необходима помощь специалистов из других областей знания. Монголия стала сегодня настоящей археологической Меккой. На раскопках курганов хунну – кочевников Центральной Азии, более двух столетий державших в трепете Поднебесную, – можно встретить ученых из Франции, США, Кореи, Германии, Швейцарии, Китая. Но раскопки – это только предварительная стадия большого археологического исследования. «Раскопать погребения или поселения хунну – это еще очень мало. Найти набор вещей и просто выставить их – это еще не результат. Археология – не сбор красивых вещей, не простое коллекционирование. С помощью предметов, которые находим, мы воссоздаем целый срез культуры. Каждый объект, каждая находка приносят очень много информации, поэтому настоящий итог появляется только тогда, когда начинается интерпретация найденного материала и из многих-многих частных результатов постепенно составляется общая картина. Делается это не сразу, и у всех исследователей – на разном уровне», – говорит доктор исторических наук Наталья Полосьмак, руководитель первой экспедиции Института археологии и этнографии СО РАН (Новосибирск) в Ноин-Улу (Монголия), организованной новосибирскими археологами в прошлом году. На протяжении 2007 года они изучали собранный археологический материал, в том числе используя междисциплинарные исследования. ГЕНЕЗИС АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ОТКРЫТИЯ Еще в 2006 году ученые Института археологии и этнографии СО РАН совместно с коллегами из Института археологии Монголии провели в горах Ноин-Ула (Северная Монголия) раскопки кургана первой в мире кочевой империи Хунну. Последняя экспедиция русских археологов была здесь более 80 лет назад – в 1924 году известный путешественник и ученый Петр Кузьмич Козлов, случайно узнавший от местных жителей о существовании древних могил вблизи урочища Цзун-модо («Сто деревьев» – таков перевод с монгольского языка), отправил на разведку в Ноин-Улу своих сотрудников. Случайность обернулась археологической сенсацией мирового значения. Находки экспедиции Козлова в Ноин-Уле открыли для науки неведомый мир хунну. Новосибирские археологи продолжили дело первооткрывателя, только уже на совершенно ином методическом уровне.
Находки из ноин-улинского кургана представляют собой отличный материал для междисциплинарного исследования. Глинистые почвы, в которых была вырыта раскопанная учеными «царская» могила, суровые климатические условия горной местности и большая глубина могильных ям хунну (как правило, около 13–14 м, а в данном случае – более 18) превосходно сохранили органику. Археологи могут исследовать не только металлы – золото и серебро, бронзу и железо, но и органические вещества – определять состав и виды красителей, пигментов, тканей, лаков, древесины. «Все это тянет за собой цепочку вопросов: ставишь один, отвечаешь на него, затем следует новый в зависимости от предыдущего ответа. Трудно даже предугадать, как дальше будут развиваться события по изучению каждого отдельного объекта, ведь они уникальны», – рассказывает Наталья Полосьмак. В 1990–1995 годах под руководством Натальи Полосьмак и заместителя директора по научной работе Института археологии и этнографии СО РАН, академика РАН Вячеслава Молодина в труднодоступных условиях высокогорья Горного Алтая (плато Укок) открыты и изучены единственные в мире «замерзшие» комплексы пазырыкской культуры (V–III века до н. э.). Материал, полученный археологами, – высокохудожественные предметы из дерева, войлока, ткани, кожи, а также две мумии мужчины и женщины – был обнаружен в линзах мерзлоты и превосходно сохранился. Первыми в мировой археологической практике новосибирские ученые воссоздали образ жизни пазырыкского населения, проживавшего на Алтае 2,5 тыс. лет назад. Первыми они исследовали археологический материал, используя целый комплекс методов – физических, химических, медико-биологических. Если междисциплинарному исследованию пазырыкской культуры скифского времени способствовала мерзлота раскопанных могил, то изучению культуры хунну – глинистые почвы. Они не только позволяют произвести раскопки вручную, послойно, без применения техники, но являются хорошим консервантом для органических материалов. Все остальные «царские» могилы хунну в Монголии выкопаны в песке. Из-за худшей сохранности найденных в них вещей они значительно проигрывают ноин-улинским курганам в информативности. «В основном археологи находят нетленные вещи – кости погребенных, предметы из металлов, камня, керамику. Но это только малая часть древней культуры. Здесь же информации в десятки раз больше. Круг находок очень интересен и разнообразен и охватывает почти все стороны жизни и смерти похороненного в кургане человека. Это чрезвычайно ценный источник», – характеризует полученный в Ноин-Уле материал Наталья Полосьмак. В кургане найдено много семян – ими была усыпана вся могила. Сейчас они изучаются в Центральном сибирском ботаническом саду СО РАН. Елена Королюк, проводившая анализ растительных остатков из пазырыкских курганов, уже приступила к изучению ноин-улинского гербария. Археологи сотрудничают с учеными из Института катализа, Института органической химии, Центрального сибирского ботанического сада, Института леса СО РАН. Институт археологии и этнографии и Институт цитологии и генетики создают совместную лабораторию палео– и молекулярной генетики. «Это пока начало, со временем в работе примет участие гораздо больше специалистов разных областей наук. Сейчас для нас самое главное – сохранение полученного материала, его реставрация. Все направлено на то, чтобы привести его в должный вид. Вещи пролежали в земле две тысячи лет, и они, конечно, потеряли многие свои качества, первоначальный вид. Пока надо попытаться их просто сохранить, ведь многие – настоящие произведения древнего искусства. Первая проблема, связанная с древними вещами, – та, что решается еще в поле – правильное, с наименьшими потерями извлечение артефактов. Вторая – что делать с извлеченными из мокрой глины предметами? Они же попадают в новую для них среду и начинают иногда непредсказуемо себя вести. Каким-то вещам просто становится от этого плохо, и надо принимать срочные меры по их спасению, – рассказывает Наталья Полосьмак. – Многие находки пострадали во время грабежа, и нужно вернуть им первоначальный вид. Например, собрать в одно целое фрагменты ковра или одежды». На маленьких шелковых кусочках, привезенных археологами из Ноин-Улы, просматриваются великолепные картины: сцена охоты – вышитая лань, охотник с луком или изображение человеческого лица. «Это образы совершенно неизвестных нам людей, галерея лиц из той далекой эпохи, о внешнем облике представителей которой мы практически ничего не знаем. Хунну этнически неоднородны. Как они выглядели, сказать очень сложно. Поэтому изображения человеческих лиц – одни из наших самых ценных находок. Никогда еще на шелковых фрагментах исследователи хунну не находили такие изображения», – говорит Наталья Викторовна. О ЛЮБВИ К ОТЕЧЕСКИМ ГРОБАМ «Когда народ приходит на новую территорию, ранее принадлежавшую другому народу, первое, что он делает, – разрушает его могилы. Сегодняшние переносы и уничтожение памятников наших воинов на территории других государств и древние осквернения могил – вещи одного порядка. Что-то такое в уме человека есть, что неподвластно ни времени, ни пространству. Вероятно, это одно из тех архетипических представлений, о которых писал Юнг. Надо повредить, осквернить могилы, чтобы лишить народ силы. Таким образом завоеватели обозначали принадлежность территории своему народу. Нет могилы, нет вождя – нет народа. Могла быть и другая крайность – так приобреталась святыня. Кукла или мумия знатного вождя, его вещи становились своего рода оберегами, приносящими удачу, талисманами для завоевателей», – Наталья Полосьмак с предыстории начинает рассказ о главной проблеме, с которой сталкиваются все исследователи хунну, – почти полном отсутствии антропологического материала. Все погребения кочевников, за редким исключением, разорены в древности. «Ограбление могилы происходило довольно скоро после погребения, потому что выносили, похоже, тело, которое еще не успело разложиться. Или мумию умершего – мы даже не знаем пока точно, в каком виде хоронили знатных хунну. К моменту научных раскопок от самого покойного в могиле ничего чаще всего не оставалось. Его выносили со всеми личными вещами, со всем, что на нем было, но не трогали многочисленные предметы, заполнявшие погребальную камеру. Это в могилах знати. В рядовых, как правило, уносили только черепа. Их могли брать для личного пользования. В обычае многих народов было делать из черепов врагов чаши. Известно, что когда хунну в 43 году до нашей эры заключали с китайцами клятвенное соглашение, они пили жертвенную кровь из сосуда, сделанного из черепа царя юэчжи – кочевого ираноязычного народа, постоянно воевавшего с хунну», – сообщает Наталья Полосьмак. В могиле, исследуемой новосибирскими археологами, тоже не найдено останков погребенного. Но удалось обнаружить пять зубов. «По заключению антрополога Татьяны Чикишевой, это зубы, принадлежавшие молодой женщине европеоидного типа, вероятно, похороненной в этом кургане. Хотя это еще не окончательный вывод», – говорит Наталья Викторовна. Помимо зубов в склепе были две женские косы. Как правило, в погребениях хунну находят очень большое количество отрезанных кос. В одном из ноин-улинских курганов Петр Козлов обнаружил 82 косы. Предполагают, что они заменяли человеческие жертвоприношения. Новосибирские археологи уже имеют опыт работы с волосом из древних захоронений – под руководством Валентины Труновой в Институте неорганической химии СО РАН были исследованы волосы людей, похороненных в «замерзших» могилах пазырыкской культуры Горного Алтая. Уникальных результатов археологи ждут и от анализа элементного состава волос, обнаруженных в ноин-улинском кургане. Для генетических исследований, к сожалению, обрезанные косы не подходят, поскольку не имеют луковиц. Раскопки – сложный процесс, но не более длительный, чем последующая реставрация и интерпретация полученных данных, когда ученым приходится разгадывать самые разные загадки. Среди более чем 200 находок есть пять ханьских лаковых чашечек с вырезанными на донышках тамгами – родовыми знаками собственности. Одна из чашечек – с иероглифической надписью по ободку. Археологи надеются, что ее расшифровка даст абсолютно точную датировку погребения и, может быть, позволит узнать даже имя похороненного человека. «По надписям, которые оставляли китайские мастера, можно установить год, когда была изготовлена чаша, где и для чего она была сделана. Когда мы приблизимся к году, возможно, узнаем и круг людей, которые могли быть похоронены в этом кургане. Если не конкретное имя, то хотя бы при каком шаньюе, при каком правителе было сделано это захоронение. Хронология хуннских шаньюев довольно подробна, и если будет известна точная дата захоронения, то мы сможем узнать и имя погребенного. Главное – эту надпись прочесть. Сейчас ее уже расшифровывают», – говорит Наталья Полосьмак. То, что погребенный в могиле человек – высокого статуса, было понятно сразу. Археологи нашли много вышитого шелка, который производился только в императорских мастерских, не шел в торговлю, а мог поступать лишь в качестве дара императорского двора высокопоставленным лицам. Золотые бляшки от одежды – тоже показатель привилегированного положения погребенного. Целым состоянием для того времени были и ханьские лаковые чашечки. За красоту и прочность они ценились дороже золота. Ну и, наконец, найденные остатки ханьской колесницы свидетельствуют о знатности и богатстве умершего. Такая колесница могла быть только императорским подарком шаньюю или приданым китайской принцессы-яньчжи, выданной замуж в степь. Обнаруженная на глубине 12 м колесница позволила археологам, раскапывающим курган, сделать вывод о том, что уже очень близка сама погребальная камера (колесница обычно находится на ее крыше). Но ожидания, основанные на результатах не одного исследования, на этот раз не оправдались – пришлось копать еще 6 м. «Был уже конец ноября, наступила зима, шел снег, а мы только вышли на пере¬крытие, то есть у нас была лишь верхняя часть погребального сооружения. Разумеется, оставлять курган в таком виде, недокопанным, было нельзя, он не сохранился бы до следующего года. Поэтому мы продолжили работы. Чтобы снег не засыпал могильную яму, на ее дне из бруса сделали небольшой сруб с крышей, а стены затянули полотнищами. Днем, когда появлялось солнце и стены оттаивали, с них начинали сыпаться камни, но они падали уже под полотнище. Благодаря нашему сооружению мы могли продолжать работать. Правда, внутри погребения было не так светло, как хотелось бы», – вспоминает Наталья Полосьмак. Когда археологи сняли перекрытие погребальной камеры, то увидели, что весь склеп заполнен светлой глиной, размытой водой. Исследователям пришлось работать в вязкой, липкой грязи, окутавшей все вещи. Грунтовые воды в хуннской могиле были следствием перенятой у китайцев традиции «рыть до третьей воды», то есть настолько глубоко, насколько это возможно. Так пытались обезопасить свои могилы от разграбления. Если докопал до воды, значит, глубже уже некуда. От воды, в свою очередь, защищались углем и глиной. «Конечно, грабитель, побывав внутри погребальной камеры, многое там нарушил, но, тем не менее, некоторые вещи лежали там же, что и века назад. Это один из первых случаев в истории исследования хунну, когда было прослежено расположение предметов, сопровождающих знатного похороненного, внутри погребального сооружения, а ведь от этого нередко зависит и правильное определение их назначения», – говорит Наталья Викторовна. Самой неожиданной и потрясающей находкой на дне 18−метровой могильной ямы стала большая серебряная бляха с изображением персонажей античной мифологии: сатира – спутника бога вина и веселья Диониса, и Артемиды – богини-охотницы. Совмещающая элементы индийской и эллинистической культуры, бляха (скорее всего, использовавшаяся как фалар – нагрудное украшение конской упряжи) могла быть изготовлена, как полагают ученые, в одном из государств, располагавшихся на территории современного Афганистана, Пакистана и Средней Азии. «Такого рода украшения делали чаще всего с греческих образцов. Качество вещи очень высокое, это оригинальный и уникальный предмет. Каким образом он оказался в могиле хунну, похороненного в укромной лесной пади на севере Монголии, нам предстоит узнать», – считает Наталья Полосьмак. Галина Казарина Источник: «Эксперт Сибирь» |
