27.01.09
Ситуация в России развивается по крайне неблагоприятному сценарию. И это повод для того, чтобы взглянуть на нее широко раскрытыми глазами — еще несколько месяцев иллюзий и откровенного вранья могут стоить нам слишком дорого.
Я хочу развеять три основных мифа о текущем кризисе, которые сегодня застилают нам глаза. Для начала их просто перечислим.
Миф первый. Кризис начался неожиданно. Он не является естественным и закономерным продолжением того курса, который проводили наши денежные власти последние шесть лет.
Миф второй. Этот кризис — следствие кризиса западного, в том смысле, что без последнего он бы не случился.
Миф третий. Кризис продлится недолго, и из него возможен быстрый и относительно бескровный выход.
А теперь более подробно. Спецификой России в 1990-е годы было то, что отечественные либерал-реформаторы целенаправленно создавали препятствия для кредитования отечественных предприятий отечественной же банковской системой. Как следствие, эти годы были отмечены тотальным дефицитом кредитной ликвидности, кризисом неплатежей, высокой инфляцией издержек, экономическим спадом и прочими прелестями жизни. В качестве альтернативы предлагались иностранные инвестиции, однако те почему-то шли только в спекулятивные операции. И все прелести того времени были следствием этой причины — недостаточного уровня монетизации экономики.
После дефолта ситуация немножко исправилась, но ненадолго — с конца 2002 года эта политика продолжилась, российским предприятиям становилось все труднее и труднее получать рублевые кредиты на приличных условиях. А для привлечения иностранных инвестиций (и облегчения импорта) денежные власти России стали поднимать рубль. Казалось бы, в такой ситуации снова должны были проявиться эффекты 1990-х. Но их в полном масштабе не было. Почему?
А потому, что проявились два новых эффекта, точнее, даже три. Первым стал рост цен на нефть и другие ресурсы, который позволил существенно увеличить доходы экспортеров и бюджета. Правда, в экономику они шли не путем ее развития и мультиплицирования финансовых потоков через инвестиции, а путем надувания финансовых пузырей: недвижимости, фондового рынка, затем — потребительского, ипотечного кредитования, бюджетных расходов. Но тем не менее пусть через пузыри, но деньги в финансовую систему государства стали проникать и, как следствие, проблем с неплатежами не было, существенно снизилась и инфляция издержек.
Во-вторых, появились иностранные инвестиции и кредиты. Правда, шли они в основном либо на производство потребительских товаров, либо под экспортные финансовые потоки. В конце концов оказалось, что больше половины кредитных ресурсов, на которые существовала российская экономика, имеют иностранное происхождение. А суммарный долг российских банков и корпораций превысил золотовалютные резервы Центробанка.
Иными словами, основные иностранные инвестиции были направлены на то, чтобы вывезти из России те деньги, которые она получила от продажи сырья и энергоресурсов. Фактически мы бессмысленно проедали нефтяные деньги, поскольку на развитие инфраструктуры и инвестиции в производство средств производства они не шли. С машиностроением дело по-прежнему обстояло плохо. Или еще, другими словами: финансовые пузыри оставались инородным телом в российской экономике, они так и не дали начало реальному инвестиционному процессу.
И это закладывало колоссальную мину под все здание российской экономики, мину, о которой некоторые российские экономисты предупреждали еще пять лет назад. Дело в том, что рост нефтяных и прочих сырьевых цен был искусственным, связанным с эмиссионным стимулированием спроса в США. И рано или поздно он должен был закончиться. Кстати, третьим источником денег стали кредиты, которые российские компании получали под свои акции, стоимость которых неимоверно выросла. Ровно до тех пор, пока на Западе не начался кризис.
Кризис в нашей стране начался чуть раньше, чем стали падать нефтяные цены, еще летом этого года. Почему? Дело в том, что в США, которые в августе 2007 года начали реструктуризацию своей собственной финансовой системы, начались серьезные проблемы. В частности, в марте этого года стало понятно, что внешняя (с использованием рейтинговых агентств) система оценки финансовых рисков работать фактически перестала. Банки, соответственно, стали пересматривать свои внутренние правила оценки рисков и стали снижать лимиты кредитования для российских банков и компаний. Кроме того, начался вывод спекулятивных денег (в этом тексте мы используем слово «инвестиция» для вложений в основные средства предприятий, а операции на фондовом рынке характеризуем более подходящим для них термином — «спекуляция») с российского фондового рынка, что разрушало один из важных финансовых пузырей, стабилизирующих последние годы систему отечественного денежного обращения.
Кроме того, в августе был нанесен второй удар. Руководители нашего финансового блока начали очередную кампанию по борьбе с инфляцией. Факт, как говорится, место имел, то есть в этом месте денежные власти проявили бдительность; беда была в том, что рецепты, которые они применяли, оказались не самыми удачными. Дело в том, что западные методы борьбы с инфляцией (в первую очередь ограничение денежной массы) разработаны для ситуации избытка кредитных ресурсов. В России, в ситуации их хронического недостатка, такие методы мгновенно вызывают резкое обострение кризиса кредитной ликвидности, аналогичное 1990-м годам. Со всеми его прелестями, перечисленными выше.
Повторим еще раз: отсутствие собственной системы рублевого кредитования экономики наши денежные власти компенсировали из двух основных источников: путем надувания финансовых пузырей с помощью нефтяных доходов и за счет иностранных кредитов (которые к началу 2008 года уже превышали по объему рублевые кредиты, выданные в стране за счет рублевых ресурсов). Так вот, на сегодня мы потеряли только половину этого ресурса — кредиты. А нефтяные деньги еще в экономику идут, поскольку поступают они в нее с лагом в несколько месяцев, а в сентябре с ценами на нефть все еще было в порядке.
Собственно, падать они начали как раз осенью, когда министр финансов США Полсен начал свою кампанию по поддержке республиканского кандидата в президенты США. И почувствуем мы результаты этого падения как раз после Нового года. И каков же будет результат?
Во-первых, поскольку система рублевого кредитования экономики так и не создана, произойдет окончательный переход к безденежной системе расчетов. Бартер, внебалансовые вексельные схемы, неучтенный налично-денежный оборот. Те прибыли и тот спрос, которые базировались на исчезнувших финансовых потоках, сгинут бесследно. Как следствие, резко сократится ВВП России, номинально выросший за последние годы. По расчетам компании «Неокон», произведенным в рамках программы по информационному обеспечению малого и среднего бизнеса в условиях кризиса, падение ВВП к марту—апрелю 2009 года в России составит как минимум 25%, а может быть, и больше. Разумеется, это падение, как и предыдущий рост, будет во многом чисто бумажным, но зато падение жизненного уровня граждан, которые все-таки какую-то долю этих потоков получали, будет вполне натуральным.
Во-вторых, попытки закачать в экономику рубли, как через социальные бюджетные выплаты, так и через банковскую систему, приведут к росту монетарной инфляции и падению рубля. Что, в свою очередь, будет сильно ухудшать жизнь граждан, поскольку значительную часть их повседневных покупок составляют импортные товары. И даже те, которые производятся в России, все равно содержат импортное сырье. А до реального сектора (за исключением нескольких крупных предприятий) деньги просто не дойдут, поскольку банковская система предпочтет их, скорее, конвертировать в валюту, чем давать в кредит. Да и не возьмет этот кредит никто на тех условиях, которые будут предлагать банки.
В-третьих, созданные на пресловутые иностранные инвестиции сборочные производства (например, автомобильные) просто встанут. Поскольку рассчитаны они были на внутренний спрос, возникший в основном за счет экспортных доходов. Нет доходов — нет покупок, нет производства. Таким образом, те жертвы, на которые пошли за последние годы наши «реформаторы», оказались во многом бесплодными.
Фактически не решив те проблемы, которые возникли в 1990-е годы, мы компенсировали их некоторыми адаптационными механизмами. Которые, к сожалению, прекратили свое действие. И фактически мы снова оказались в 1990-х годах, причем в значительно худшей обстановке. Прежде всего потому, что исчез, причем надолго, фактор, быстро выведший нас из того кризиса, — внешний спрос на нашу продукцию, сырьевую в первую очередь. Проблемы на Западе будут продолжаться еще долго, цены на нефть будут падать (по оценке «Неокона», они будут стремиться к диапазону $20—25 за баррель, то есть в полтора-два раза ниже, чем сейчас) и компенсировать отсутствие внутренних источников развития будет нечем.
Тогда был еще один источник роста — импортозамещение. Но были и мощности, на которых это замещение можно было производить, мощности, оставшиеся со времен СССР. Сейчас их уже нет, да и для того, чтобы этот источник начал работать, необходимо резко девальвировать рубль. Тогда он упал за полгода в четыре раза (потом, кстати, стал подниматься), сейчас денежные власти пытаются его удержать на высоком уровне и даже поднимают ставку рефинансирования. Зачем — совершенно непонятно.
Давайте отдадим себе отчет: все попытки закачать какие-то деньги в экономику в рамках продолжения политики предыдущих лет обречены на провал. Просто потому, что они недостаточны и неэффективны. Все источники роста, которые создавались в течение 5—6 лет, исчерпаны. И значит, главной темой ближайших месяцев становится разработка совершенно новых механизмов развития экономики, не основанных на монетаризме-либерализме, который, вместе со своими приверженцами, полностью обанкротился как в России, так и в мире. И эту работу нужно было начинать уже вчера.
Михаил Хазин
Источник: Журнал «Профиль» N48(603) от 22.12.2008
