Есть патент? Нет патента... Российским инновациям мешают проблемы кредитования и патентной защиты

23.10.07

По количеству патентов на миллион жителей страны мы занимаем 37-е место в мире, а по общему числу выданных патентов отстаем от Америки почти в десять раз.

Российский венчурный мир растет, но остается на удивление пестрым. На недавней венчурной ярмарке в Санкт-Петербурге исполнительный директор Российской ассоциации прямого и венчурного инвестирования Альбина Никконен обрисовала его так. Семнадцать процентов российских инвесторов – частные фонды (в том числе бизнес-ангелы), 16 – государственные фонды, 28 процентов – промышленные предприятия, 39 процентов – институциональные инвесторы (среди западных преобладают как раз последние).

По «весу» это 11 крупных фондов (средняя капитализация 3,5 миллиарда долларов, 55 процентов объема инвестиций), 27 средних (2,3 миллиарда, 37 процентов) и 41 малый (0,5 миллиарда долларов, 8 процентов). Они предпочитают финансировать компании на стадии расширения (75 процентов). На ранние, начальные стадии, стало быть, приходится всего по 6 процентов.

ЕЩЕ ОДНА ЗОНА

Многие участники форума в связи с этим говорили, что без участия государства не обойтись, но, как выяснилось, видят они это участие по-разному. По мнению председателя попечительского совета Венчурного инновационного фонда Ивана Родионова, государственный фонд вообще должен собрать под своим началом частные. Это поможет-де избежать сложившейся на российском рынке ситуации, когда частные капиталы начали конкурировать между собой и с государственными деньгами, а качество предлагаемых к инвестированию проектов снизилось.

– Государство может принять активное участие в организации и финансировании залоговых фондов, – считает менеджер по созданию системы клиринга и расчетов Российского союза автостраховщиков Марина Мерзликина. – Тогда удастся значительно снизить риски инвестирования за счет применения гарантийных схем.

В настоящий момент многие российские банки не готовы работать с венчурными компаниями, отмечает Надежда Косарева, хотя, по идее, как раз и должны предоставить им денежные средства. Но... опять встает традиционная проблема залога. Поручителем в этом случае может выступать как раз залоговый фонд, созданный при участии государства.

Все существующие в настоящий момент формы государственного финансирования и поддержки инновационного предпринимательства имеют свои недостатки – таково мнение финансового директора московского научно-исследовательского предприятия Сергея Павловского. Гранты и программы ограничены по срокам и использованию, технопарки предлагают компаниям только офисы и инфраструктуру, особые экономические зоны слишком удалены и рассчитаны на крупные компании.

Поэтому, по мнению Павловского, было бы разумно создать специальные технозоны, которые могли бы базироваться в бывших НИИ. Такие структуры должны предоставлять компаниям не только производственные помещения и удобную инфраструктуру, но содержать в своем штате и агентов государственных органов, таких как Роспатент. А также могут стать «кластером инициатив», способствующих обмену опытом, созданию отраслевых ассоциаций и совместному продвижению продуктов на российском и зарубежном рынках. Во главе подобных зон должна стоять государственная управляющая компания, которая могла бы также осуществлять передачу выкупленных основных средств компаниям технозоны.

ПУСТЬ САМИ УВИДЯТ ПРИБЫЛЬ

Необходимость коллективных усилий для продвижения венчурных проектов была отмечена и участниками симпозиума по инвестированию в высокие технологии, проходившего в рамках форума. Россия уже имеет ряд примеров удачно реализованных проектов в области IT, доходность которых для инвесторов превысила 25 процентов, а в некоторых случаях достигла 40 процентов. Участники симпозиума приводили примеры из своего опыта, ссылаясь на проинвестированные компании, чьи продажи выросли в 10 раз в течение 5 лет.
Однако, по мнению президента одной из инновационных компаний Алексея Косика, необходимо быть осторожным с деньгами инвесторов, чтобы не потерять интеллектуальную и организационную независимость.

– Инновационной фирме следует развиваться на свои деньги, – говорит он. – Это позволит ей создать продукт в том виде, как он задумывался изначально, и продемонстрирует инвестору рыночный потенциал компании и продукта. Инвесторы придут сами, если увидят возможную прибыль.

– Мы убедились, что проекты, связанные с разработкой новых информационных технологий (в частности, распознавания речи), стали востребованы и в России. При том что интерес к нашим работам проявили ведущие иностранные IT-компании, – говорит коммерческий директор петербургской фирмы – участника венчурной ярмарки Юлия Хитрова. – Общение с коллегами по выставке позволяет сделать вывод: все серьезные проекты и разработки российских компаний обоснованно могут надеяться на адекватную поддержку со стороны как государства, так и коммерческих компаний. Еще два-три года назад такое было невозможно.

ПАТЕНТНОЕ ГОЛОДАНИЕ

Но при этом Россия, по словам вице-президента Международного фонда интеллектуальной собственности Алексея Одинокова, демонстрирует не самые лучшие результаты в сфере интеллектуальной собственности, на которой только и может строиться инновационная деятельность. По количеству патентов на миллион жителей страны мы занимаем 37-е место в мире (возглавляет список Япония), а по общему числу выданных патентов отстаем от Америки почти в десять раз. Только один американский университет получил в 2005 году доход от патентов в 1,4 миллиарда долларов, тогда как вся наша страна – 47 миллиардов рублей.

Что же мешает российским ученым? Мнения собравшихся разделились. Олег Стрелков, начальник управления по контролю в сфере правовой охраны и использования результатов научной и трудовой деятельности, полученных за счет использования средств федерального бюджета, вину возлагает на ученых, которые по его оценке, крайне пассивны. В результате в стране становится все меньше качественных открытий. По данным 2007 года, Россия занимает 0,3 процента мирового рынка наукоемкой продукции (Япония – 30 процентов, Америка – 39 процентов). Отношение числа патентных заявок к объемам финансирования науки сократилось вдвое. Только девять процентов российских предприятий в течение года внедрили инновации (в Германии – 66 процентов, в Японии – 33 процента). И это несмотря на то что длительность рассмотрения заявок на изобретения в России сократилась до года, а на полезные модели – до двух месяцев.

Подобная патентная пассивность, по словам Стрелкова, уже имеет свои печальные последствия: из 900 тысяч автоматов Калашникова, которые продаются во всем мире за год, только 11 процентов произведены в России.

По мнению же начальника отдела инновационной деятельности и трансфера технологий управления инновационной политики и организации инновационной деятельности МГУ Олега Дьяченко, дело отнюдь не в пассивности российских университетов, а в правовой базе, запрещающей использование в хозяйственной деятельности денежных средств, полученных от патентов. В настоящий момент, по словам Дьяченко, патенты являются мертвым грузом для университетов. Единственный возможный путь – создание частных компаний инновационно-внедренческих центров на базе вузов. Но и в этом случае учебные заведения не могут выступать учредителями.

Для выхода из тупиковой ситуации, по мнению специалиста, необходимо разработать механизм и процедуры передачи технологий вузам, закрепить за ними право пользования этими технологиями. Кроме того, необходимо создать условия для эффективной коммерциализации научно-практического потенциала российских вузов: правовой базы «вуз – start-up», патентно-лицензионной политики, действующей инновационной инфраструктуры.  

Алексей Стригин

Источник: