Сергей Алексашенко: Правительство не остановило рост внешнего долга

08.02.09

Переживаемый Россией кризис вызван не только внешними, но и внутренними причинами, уверен Алексашенко: экономика зависима от сырьевых рынков, корпорации набрали много коротких долгов, а бюджетная политика была чересчур расточительной.

Сергей Алексашенко, известный экономист, в 1995-1998 гг. бывший первым зампредом правления Центробанка, а в 1999 г. основавший независимую исследовательскую организацию Центр развития, вышел на работу – в Высшую школу экономики. Он стал директором по макроэкономическим исследованиям. В годы между двумя кризисами он занимал руководящие посты в «Интерросе», «Антанта Капитале» и российском филиале Merrill Lynch. В интервью экспертному каналу ВШЭ Сергей Алексашенко высказал мнение о причинах кризиса, оценил антикризисную политику и поделился своими планами работы в ВШЭ.

О причинах кризиса

- Вызвано ли происходящее сейчас в российской экономике сугубо внешними факторами, или сказались внутренние проблемы, катализатором которых стал глобальный кризис?

- Мне кажется, что причины кризиса тяжело делить на внешние и внутренние. Зависимость российской экономики от нефти – это внешний фактор или внутренний? То, что экономика однобока – это внутренний фактор, но то, что изменяется цена нефти – внешний. В первую очередь этот кризис наглядно показал, насколько высока наша зависимость от сырьевых рынков. Конечно, основные нынешние проблемы вызваны мировой рецессией, но, мне кажется, главная проблема – зависимость экономики от нефти. Рано или поздно этот фактор должен был сказаться.

То, что нефть подешевела, могло случиться и в 2007, и в 2009 гг. Если бы мировая рецессия началась два года назад, последствия для нашей экономики были бы немного мягче, а если бы позже – жестче: чем дальше, тем сильнее было бы отрицательное влияние накапливающихся внутренних проблем. Первая из них – несдержанная бюджетная политика. Два года назад цена нефти была $50, и страна чувствовала себя счастливой, а теперь при той же цене страна несчастна. Получается, что за два года ситуация внутри страны изменилась радикально, хотя внешние условия остались неизменными.

Вторая внутренняя проблема, которую нельзя не считать причиной кризиса – это быстро выросшая корпоративная задолженность, которая превысила $500 млрд. Это 33% ВВП – по мировым стандартам не очень много. Однако проблема в том, что 40% этого долга подлежало погашению в течение ближайших 18 месяцев. С такой нагрузкой может справиться редкая экономика. Это говорит о том, что многие наши бизнесмены воспринимали доступность кредита на мировом рынке как вечную данность и всерьез никогда не рассчитывали эти деньги возвращать. Они полагали, что придет срок, и кредиты можно будет рефинансировать. Срок пришел – а получить рефинансирование невозможно, задолженность нужно гасить. Это очень серьезный фактор, он определяет и отток капитала, и снижение международных резервов.

Важно и то, что Россия первый раз переживает кризис, связанный со спадом в мировой экономике. В отличие от западных бизнесменов, переживших не один подобный кризис и понимающих, что за фазой роста неизбежно придет спад, к которому надо готовиться, накапливая денежные резервы, подавляющее большинство наших бизнесменов пришли к кризису с долгами. Это ошибка, за которую придётся платить.

Ещё одна проблема – экономическая политика. Правительство не попыталось затормозить рост внешней задолженности– это огромная ошибка. Уже в начале 2008 г. было очевидно, что ситуация в экономике зависит не только от цены на нефть, но и от потоков капитала. История показывает, что они могут быстро развернуться, и к этому нужно было готовиться.

- Как можно было тогда остановить волну внешних заимствований? Через ужесточение требований по резервированию?

- Можно было поднять норму обязательных резервов для банков: огромная часть задолженности приходится на банковский сектор. По краткосрочным привлекаемым в валюте средствам можно было поднять норму резервирования процентов до 50, чтобы сделать их абсолютно невыгодными.

- А ограничить в займах реальный сектор?

- Это сделать было сложнее, но тоже можно. Вызвать крупнейших заемщиков и объяснить, что брать кредиты больше не надо. По крайней мере, сказать об этом вслух. Минфин уже тогда видел всю статистику по заимствованиям, но считал, что ничего страшного в ней нет. Нужно было объяснять компаниям, что это неправильная политика, что не нужно брать краткосрочные долги, поскольку нечем будет возвращать.

В итоге власть создала ситуацию, когда Россия  стала исключительно привлекательным местом для финансового капитала и абсолютно непривлекательным – для прямых иностранных инвестиций (ПИИ). ПИИ к нам не шли, потому что мы принимали закон о стратегических отраслях, ставили палки в колеса ВР в ее альянсе с ТНК, отбирали «Сахалин-2» у иностранных инвесторов и т.д. Привлекать финансовых спекулянтов и отталкивать прямые инвестиции – крайне нежелательная для любой страны ситуация.

Все эти проблемы накапливались. И как только началась рецессия, ситуация на рынке капитала ухудшилась. Но если за 5-8 лет не было сделано ничего, чтобы диверсифицировать экономику, то за один квартал в рамках антикризисных мер сделать это невозможно. Поэтому мне кажется, что все происходит достаточно закономерно.

Об антикризисных мерах

- Насколько адекватны этим проблемам шаги, предпринимаемые правительством?

- Чем занимается правительство? Поддерживает отдельные предприятия и отрасли? Условно это можно назвать поддержкой предложения. А во всем мире выход из рецессии опирается на поддержку спроса. У нас спрос поддерживается лишь несколькими мерами. Одна из них – увеличение капитала Агентства по ипотечному жилищному кредитованию (АИЖК). Но большинство решений спрос никак не поддерживают, это раздача денег компаниям, которые производят сырье с некоторой степенью переработки, сейчас на рынке невостребованное.

- А субсидирование процентных ставок по кредитам покупателям отечественных автомобилей?

-Это правильная мера. Можно смеяться над качеством российских автомобилей, но подобная мера и является поддержкой спроса. И кто бы что ни говорил, 600-700 тыс. «жигулей» в год продаются, – значит, спрос на них есть.

- Что еще кажется Вам правильным в антикризисных мерах?

- Мне пока нравится то, что делается в плане санации банков. Правда, с поправками в закон об Агентстве по страхованию вкладов (АСВ) опоздали, – их нужно было принимать раньше. Но АСВ хотя бы продемонстрировало, что готово реагировать, принимать необходимые решения. Сейчас уже видно, что АСВ не пытается спасти банковские учреждения, а старается сохранить их бизнес и передать его здоровым банкам. Это абсолютно нормальная модель. Впереди у нас кризис «плохих долгов», и если АСВ сейчас отработает инструменты и механизмы, то к банковскому кризису мы придем подготовленными.

- Сработают ли меры, подобные возврату подоходного налога в США?

- Думаю, что нет. Сумма налога при ставке в 13% не очень велика. Она не является значимой статьей ни в расходах населения, ни в доходах бюджета. Я предлагал правительству вернуть бизнесу часть уплаченного налога на прибыль. Например, вернуть 10% от налогов уплаченных в первом полугодии 2008 г. На мой взгляд, этот шаг оказал бы гораздо более сильное действие нежели снижение налога в 2009 г., в котором прибыли почти не будет.

- Не лучше было бы пойти на временное снижение налогов на зарплату, стимулируя предприятия не сокращать работников?

- Я бы снижал социальный налог (ЕСН), – его платят все, независимо от наличия прибыли. Если принято решение поддерживать всех, то надо снижать ЕСН.

- Какие еще меры нужны?

- Динамика кризиса 1998 г. выглядела как латинская V. Экономика достаточно быстро реагировала на правильные решения. Уже в ноябре 1998 г. в реальном секторе начался рост. Нынешний кризис, скорее всего, будет ближе к латинской L, и здесь не может быть конечного списка решений. Отслеживать, контролировать, реагировать нужно постоянно. Но есть базовые вещи: снижение налогов, общественные работы, направленные на модернизацию инфраструктуры. Поддержка спроса. Самое простое – вложить деньги в модернизацию телефонной сети общественного пользования, чтобы сделать дешевым и доступным интернет. Это бы ускорило переход к информационному обществу. Нужно заняться строительством дорог, модернизировать хотя бы 20 крупнейших аэропортов и тд.

Ошибки

- Какие шаги Вы, наоборот, считаете ошибочными?

- Первый же шаг – выделение банковской системе 1500 млрд рублей в сентябре-октябре – был ошибкой, никакой объективной потребности в ресурсах у банковской системы не было.

Принятие бюджета в октябре с заложенной в него ценой на нефть в $95 за баррель, и ростом ВВП на 6,5% было огромной ошибкой. Тем самым правительство дезориентировало бизнесменов, загнав многих из них в убытки. Уже когда регионы составили (исходя из федерального) свои бюджеты и стали их утверждать, Минфин принялся слать им циркуляры, призывающие сократить расходы. Уже в конце года Минфин занялся пересчетом прогнозов и расходных статей. Так делать нельзя. Кроме того, в бюджете на 2009 г. содержится статья, что правительство может изменять его, как хочет. А это означает, что фактически в стране бюджета нет.

Серьезная ошибка – непонятность и непрозрачность решений. Власть категорически отказывается отчитываться перед обществом в том, куда и почему она тратит деньги. У меня есть подозрение, что эти ошибки обойдутся нам дорого, и весь резервный фонд будет израсходован в этом году. Отсутствие публичности и транспарентности в мерах поддержки приведет к тому, что мы быстро «проедим» все резервы, и количество потраченных денег будет безмерно большим. Уже сейчас на программы экономического спасения России приходится до 20% ВВП. Это больше, чем в какой-либо стране мира. Есть ощущение, что никто не понимает, зачем эти деньги тратятся, а значит, никакого эффекта с точки зрения создания стимулов в экономике не будет.

О девальвации

- Прав ли Центробанк, пытающийся сделать девальвацию рубля управляемой, и из-за этого быстро теряющий резервы?

- Я был одним из тех, кто принимал решения в 1998г., и понимаю, что разовая девальвация – это чрезвычайно жесткая и болезненная мера. В 1998 г. альтернативы не было, поскольку ЗВР составляли $12 млрд, из которых 2 были малоликвидными. Сейчас у ЦБ есть альтернатива. По моим оценкам, при нынешнем курсе рубля дефицит платежного баланса (текущего и капитального сальдо) в 2009 г. составит $130-160 млрд. Платежный баланс всегда сводится «в ноль» – разница компенсируется Центробанком. Если ничего не делать с курсом рубля, ЗВР могут упасть на $160 млрд. Вопрос в следующем: можно ли определить курс, при котором ЦБ вообще больше не потеряет резервов? Это курс, при котором импорт в стоимостном выражении упал бы в два раза - по моим ощущениям, в таком варианте речь должна идти о 60-70 рублях за доллар. Вы готовы взять на себя ответственность за такое решение? ЦБ выбрал линию на ослабление рубля и решил, какую часть ЗВР он сможет потратить. Я считаю, что в этом вопросе выбран оптимальный путь.

О планах

- Чем Вы будете заниматься в ВШЭ?

- ВШЭ предложила мне интересный проект, в котором участвуют европейские коллеги, связанный с реформированием российской макроэкономической статистики. Проект предполагает взаимодействие с Росстатом, Минфином, ЦБ.

Кроме того, ВШЭ как одно из крупнейших экономических научно-исследовательских учреждений в России считает, что у нее должен появиться фирменный экономический продукт. Никто пока точно не может сказать, что это будет, но разработкой этой идеи займусь я. В ВШЭ много независимых исследовательских лабораторий и центров, я не собираюсь отстраивать вертикаль власти, команду. Все останутся, как прежде, самостоятельными, но нужно постараться усилить кооперацию между исследователями, найти что-то на стыке теории и практики.

Думаю, будет усилена работа по консультированию правительства: оно выражает желание получать больше рекомендаций и аналитических записок по текущим макроэкономическим проблемам.

Борис Грозовский, Анастасия Астахова

Источник: OPEC.RU