«В Сибирском отделении жив дух первопроходцев»

Интервью с академиком, директором Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова Александром Леонидовичем Асеевым было сделано на только что завершившемся «Руснанофоруме» в Москве, на котором новый глава Сибирского отделения РАН делал доклад, а также являлся одним из руководителей научно-технической секции по наноэлектронике. Вопросы задавала Наталия Демина. 

Позвольте поздравить вас с избранием на должность Председателя Сибирского отделения РАН. Сибирское отделение часто выступало с новаторскими идеями, в том числе в научно-организационной сфере. В этой связи, хотелось бы узнать, следует ли ожидать каких-нибудь принципиальных изменений в ближайшем будущем?

На самом деле, когда я избирался, то обещал обеспечить преемственность, плавность и коллегиальность при решении многих острых вопросов Сибирского отделения. Я стараюсь эти принципы соблюдать, хотя сейчас звучит критика, чтобы может быть не вполне достаточно. Я не планировал никаких радикальных изменений, и у нас так все построено, чтобы не было никаких резких шагов, потому что любые революции только замедляют движение вперед. В Сибирском отделении создана хорошо отлаженная система, она обеспечивает высокое качество научных результатов, хорошую подготовку кадров. У нас очень высококвалифицированный персонал.

Профессор Пауль Мюллер, соруководитель Секции по наноэлектронике, мне сейчас рассказал, что у него две трети группы в университете Эрланген-Нюрнберг (Германия) – русские, выпускники Физтеха, МГУ и др. В любом западном университете работают россияне, получившие блестящее образование. Мы утром слушали интересный доклад Алексея Ковша («Иннолюм», США), это человек, который ведет успешный бизнес, воспитанник Физтеха, заканчивал Санкт-Петербургский политех. С талантами в России все нормально.

Я думаю, что главная проблема Сибирского отделения, и это в какой-то степени относится и к Российской академии наук, состоит в отсутствии эффективной связи между фундаментальными исследованиями и прикладными работами высокого уровня, тем, что сейчас называют инновациями. Это мы увидели и на этом форуме. Несомненно, что в Академии наук фундаментальная наука должна быть высшей ценностью, но мы видим, что для того, чтобы обеспечить успех в практическом использовании  фундаментальных исследований и общество, и правительство, и такая правительственная корпорация как «Роснано», ждут от нас серьезных усилий.

Если вы обратили внимание, то некоторые доклады на секции, особенно последний по нитриду бора (совместная работаИнститута радиотехники и электроники РАН и ОАО «Оптрон»), был посвящен не только фундаментальным результатам. Там уже был приведен инвестиционный график, сколько им денег нужно, какую им это даст отдачу. Часть ученых уже понимают, что нужно думать и о внедрении результатов, однако широкими массами ученых, несмотря на уже 20 лет преобразований, эта необходимость пока не воспринимается.

В Сибирском отделении это выражается в том, что при всем восхищении и научным потенциалом, и опытом работы, и достижениями, система взаимодействия с правительственными структурам, агентствами, государственными и частными корпорациями присутствует лишь фрагментарно. Хотим мы, не хотим, но президент и парламент избираются большинством населения, и мы видим, что власть относится к ученым благожелательно. На открытии «Руснанофорума» выступали члены правительства, в их словах не было никакой конфронтации, а некоторые ученые, в том числе авторы статей в газете «Троицкий вариант», пожалуй, априори настроены конфронтанционно по отношению к чиновникам, к бюрократии, к министерству. Я понимаю, в чем проблема, в чем суть претензий, но думаю, что это все они должны разрешаться в рамках мощного взаимного движения с обеих сторон.  

В частности, мое, неожиданное для многих, избрание на высокий пост председателя СО РАН, а это действительно одна из ведущих научных корпораций мира, связан с тем, что, во-первых, я два года работал в научно-координационном совете ФЦП «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007 – 2012 годы», т.е. знаю  правила работы, так, как они формулируются в министерстве, понимаю, какие есть проблемы в науке и инновациях, и понимаю, что существует площадка, где можно их разрешать в рамках принятых министерством процедур. Во-вторых, важным было участие в работе Научно-технического совета военно-промышленной комиссии, где много академиков и член-корров, но из системы Академии всего двое: я и академик В.Б.Бетелин, директор НИИ системных исследований РАН. В-третьих, я сейчас работаю в Научно-техническом совете «Роснано».

Хотим мы или не хотим, но деятельность по внедрению инноваций должна составлять у каждого научного сотрудника значительную часть времени. Мы должны понимать, что доступ к бюджетным ресурсам требует обоснования и значительных усилий. Сейчас, когда у нас сложилась финансовая система, утверждены Бюджетный, Налоговый, Гражданский и другие кодексы, то мы должны изучать прокрустовы ложи этих тяжелых финансовых проводок, на Западе все это умеют делать. Нам нужно научиться жить в том обществе, которое у нас сложилось.

Эта проблема взаимосвязи между фундаментальной наукой и прикладными работами, между научной идеей и ее внедрением в Сибирском отделении до настоящего времени разрешена лишь фрагментарно, в рамках инициатив отдельных успешных в этом плане институтов, таких как Институты ядерной физики, сильноточной электроники, нефтегазовой геологии и геофизики,катализа или нашего Института физики полупроводников. Когда я пришел на пост главы СО, то думал, что у нас в этом плане есть большие наработки и большой опыт, но оказалось, что большинство научных сотрудников, в т.ч. членов Академии, просто не понимают, как поступать в новых условиях, как реализовывать тот научный, интеллектуальный потенциал, который есть. Это очень большая проблема. Я и в руководстве Академии обсуждал эту тему, и с президентом говорил, что здесь нужны эффективные и энергичные усилия по исправлению сложившейся ситуации.

А что конкретно вы имеете в виду: создание технопарков, малых инновационных фирм?

Нет, я, на самом деле, не очень верю в эффективность технопарков в той форме, в которой они реализуются в настоящее время в России. Как вы знаете, сейчас в новосибирском Академгородке идет строительство Технопарка. То, ради чего он делался: для внедрения инноваций, создания высоких технологий, быстрого развития наукоемких производств, на самом деле, отошли на второй план, а на первый вышли проблемы, далекие от науки – отвод земли, построение офисов для последующей сдачи в аренду, инвесторов интересует в первую очередь строительство торгово-досугового центра и т.д. На мой взгляд, это не то, во что должна вкладываться наука. Достижения фундаментальной науки даются тяжелым трудом, и ее ценности должны быть на первом месте. А когда, не спрашивая ученых и представителей наукоемкого бизнеса, на драгоценной земле Академгородка, строят офисы, то этот не тот путь, по которому должно идти развитие технопарков.

Изменился ли проект новосибирского Технопарка после перемен в руководстве СО РАН?

После моего избрания проект был сразу модифицирован. По первому варианту, вся земля в центре Академгородка, в том числе лесные массивы, отходила под строительство объектов технопарка, и научная общественность и жители этим сильно возмущались. Что такое Технопарк? Конечно, там есть какие-то управляющие структуры со стороны Академии наук, но, вообще говоря, это частные компании, которые работают по своим жестким законам, в рамках сложившейся финансовой системы. Их главная цель – получение прибыли, на первом месте у них – забота о выгоде. И когда дело доходит до решения конкретных вопросов, то ясно, что будет перевешивать – далеко не интересы науки.

Теперь же вместо 27 ранее отведенных земельных участков внутри Академгородка у Технопарка осталось 8. Руководство Новосибирской области и города пошли навстречу, за что мы им очень благодарны, они нашли участок земли рядом с Академгородком. Тот вариант, который должен был бы реализовываться с самого начала, появился только сейчас. Главное, что появились условия для развития системообразующих структур Академгородка – строительства новых корпусов институтов Сибирского отделения и Новосибирского госуниверситета, организацией чего мы сейчас и занимаемся. Не скрою, что мне и моим коллегам в руководстве отделения пришлось приложить много усилий в этом процессе.

Правильно ли я поняла, что предыдущий проект Технопарка был создан при предыдущем руководителе Сибирского отделения?

Именно так. Я был одним из главных протестующих, за что и «поплатился», став новым главой СО и теперь несу значительную часть ответственности, чтобы Новосибирский Академгородок обогатился именно технопарком, как площадкой для развития инноваций и высоких технологий, а не результатом по В.Черномырдину «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Как я уже сказал, большую часть территории будущего Технопарка удалось перенести на другую площадку вне Академгородка. Из-за невозможности заложить федеральную землю Сибирского отделения, а также из-за кризиса, ушел инвестор (вернее девелопер), в результате остановлено строительство первого из корпусов Технопарка. Проблему продолжения строительства мы надеемся решить за счет использования внутренних средств тех компаний, которые работают в Академгородке. Есть несколько десятков активно работающих и успешных фирм, и мы уже достигли принципиального согласия о передаче этого недостроя им, чтобы они себе построили, то, что им нужно. И, вообще говоря, владели  вновь построенным зданием, при определенном контроле со стороны Сибирского отделения, администрации города и области, которые вносят громадный вклад в строительство инфраструктуры Академгородка.

Такой консенсус уже найден, и он вполне разумен. Плохо, что к этому решению пришли не с самого начала, и это сильно осложнило решение всех проблем. А сейчас, поскольку все затянулось, и кризис, в первую очередь, затрагивает строительную индустрию и девелоперский бизнес, ситуация достаточно сложная.

Тем не менее, мы настроены решительно, потому что Технопарк должен быть. Не знаю, как в Троицке или других наукоградах, а Новосибирский академгородок – это довольно замкнутое образование. В городке нет никакой другой работы, кроме академических институтов, что создает ощутимую социальную напряженность. Молодежь подрастает, и со временем люди идут работать в институт не для того, чтобы добиться научных успехов, что требует тяжелой работы и полной самоотдачи, а чтобы хоть как-то себя материально обеспечить.

Для них это уже не призвание, а работа, может быть нелюбимая.

Да. Мы надеемся, что Технопарк поможет разрядить социальную обстановку, диверсифицировать рынок труда. Как известно, Новосибирский университет дает очень хорошее образование, люди успешно работают в любой точке мира, так же как и выпускники лучших санкт-петербургских и московских вузов. Многие из них проявили себя как хорошие бизнесмены, что особенно касается выпускников физического факультета НГУ. Скажем, сейчас, в связи с банковским кризисом, идет речь о слиянии крупных банков. Одно из заявленных решений – это слияние крупнейшего УРСА-банка с не менее крупным МДМ-банком. Генеральный директор УРСА-банка – выпускник НГУ Игорь Ким, очень успешный банкир – его фамилия есть в известном списке журнала «Форбс», и таких случаев успешной карьеры вне науки среди выпускников НГУ довольно много. Если бы таким людям как Игорь, удалось бы себя проявить в наукоемкой фирме, то наша наука бы явно выиграла, хотя, наверное, быть банкиром более вознаграждаемое занятие.  

Нужно создать возможности работы в наукоемком бизнесе для таких молодых, амбициозных, способных, талантливых ребят. Это собственно, одна из главных целей при развитии Академгородка. Молодой человек должен иметь право выбора, то ли он идет в институт, серьезно занимается фундаментальной наукой, теорией, ездит в Оксфорд, выступает на международных конференциях (надеюсь, что, в конце концов, кто-то из сибиряков получит Нобелевскую премию), или же, получив некоторый багаж знаний, продолжает работу в прикладной области, материально обеспечивает себя и свою семью, коллег, благодаря своему таланту менеджера.

Такая система взаимосвязи науки и инноваций должна быть создана в Сибирском отделении РАН. На наш взгляд, это одно из самых важных дел, если мы считаем, что наука должна быть востребована. Пока же, хотим мы или не хотим, но наша наука в своем большинстве выпускает полуфабрикат. Эти блестящие научные идеи часто подвисают в воздухе, в лучшем случае, их подхватывает кто-то за рубежом. Здесь на конференции, в задних рядах сидели корейцы из фирмы Самсунг, они мертвой хваткой цепляются за идеи и людей. Если видят что-то новое, то находят пути использования интеллектуальных достижений вместе с трудоустройством обученных нами специалистов. Мы этого пока не умеем делать, хотя сидим на золоте… Посмотрите, какая на этом форуме проходит потрясающая выставка, какой потенциал! Сколько разработок, которые, вообще говоря, пока не приносят дохода. Мы просто не умеем его использовать.

Каким, на ваш взгляд, должно быть оптимальное соотношение фундаментальных и прикладных исследований в структуре научных организаций в РАН и СО РАН? Сейчас звучат слова с высоких трибун, в СМИ появляются статьи о том, что фундаментальные ученые получают много денег, а отдача от них маленькая.

Нет, на самом деле, никто, даже оппоненты в Министерстве образования и науки не говорили, что фундаментальная наука это бесполезное дело или она чем-то плоха.

Руководители страны говорят, что со стороны ученых мало отдачи на один рубль, что научные учреждения должны выдавать на-гора не какие-то абстрактные изыскания, а конкурентный товар или продукцию.

В этой связи, у меня есть сравнение, которое я считаю очень удачным, правда, не я его автор. В «Руснанофоруме» участвовал академик Ф.А.Кузнецов. Он как-то сказал, что говорить о том, что у нас много фундаментальной науки, это все равно, что жаловаться на судьбу, что у нас в стране очень много красивых женщин. Они, конечно, требуют внимания, заботы, у них иногда бывают большие запросы, но жаловаться на это, на мой взгляд, это крайняя степень маразма. Наоборот, этому нужно радоваться, а правительство и чиновники должны гордиться, что у нас пока еще хорошая наука, что она в хорошем состоянии. Видите, сколько здесь на форуме иностранцев, они внимательно слушают, и многие доклады российских ученых лучше, чем иностранные или близки к мировому уровню. И когда такие высказывания бывают, я бы сказал, что это как-то не по-мужски.

Другое дело, что приспосабливать достижения фундаментальной науки – очень хлопотная вещь. Надо же думать, работать, ночами не спать как во времена Курчатова, Королева, Келдыша. Это – тяжелая работа, которая требует настоящей отдачи. К сожалению, многим чиновникам не высшего, а среднего звена порой не хватает понимания важности фундаментальной науки. Они считают, что наука должна быть на подножном корму, что она должна обеспечивать сама себя, что, вообще говоря, глубоко неправильно.

Нужно создать такую систему, которая существует на Западе, по-настоящему инновационную, а не какой-то муляж инноваций. Чтобы от нее действительно был эффект и социальный, и экономический, и реальный. Этой системы у нас пока нет.

В 1990-е гг. из нашего института уехало несколько молодых людей, они были не самыми выдающимися учеными, но сумели организовать в Лос-Анджелесе фирму, которая называется «Фотобит», она прекрасно вписалась в рынок. С их средним научным уровнем, они там вполне успешны, работают. У нас же нет этой системы внедрения.

Более того, особенность России в том, что как-то только появляется что-то стоящее, эффективная научная группа, которая вырывается в лидеры, то все остальные, вместо того, чтобы пытаться догнать или перегнать, зачастую начинают ей мешать, топить любыми способами. На мой взгляд, задача корпорации «Роснано», я это внушаю менеджменту, в т.ч. и высшему, подняться выше всего этого и понять, что на самом деле, на науке можно выигрывать гораздо больше, чем гнать за рубеж цистерны с нефтью и прочими ресурсами. Хотя, конечно, нефть – это быстрые и легкие деньги, но на макро уровне и стратегически абсолютно бесперспективное. И, в принципе, «Роснано» эту технологию воспринимает. Профессор В.М. Андреев из Физико-технического института им. Иоффе, во время своего доклада сказал, что один грамм солнечного элемента при работе в течение пяти лет эквивалентен по вырабатываемой энергии 25 тоннам бензина. Вот о чем нужно думать и чем заниматься.  

С окончанием третьего этапа пилотного проекта РАН имеет возможность отменить ПРНД. Сохранится ли эта система в СО РАН или ее близкий аналог для научных сотрудников? Будет ли проводиться рейтинг институтов по формальным показателям и поощрение рублем лучших?

Как вы знаете, сейчас Минобрнауки планирует внедрить систему рейтингования научных организаций. Был круглый стол в Министерстве, я туда специально приехал, выступил, в «Поиске» это было описано. Когда до меня дошла очередь, я сказал, что в Сибирском отделении оценка формальных показателей существует уже давно. У нас деятельность научных институтов оценивалась по 3 параметрам: количеству и качеству публикаций, количеству и качеству молодых сотрудников (сколько защит у аспирантов и т.д.) и материальным ресурсам (сколько внебюджетных денег приходится на каждого сотрудника и т.д.). Т.е. такая система оценки действует в нашем отделении уже давно, видно, кто в лидерах, а кто отстает.

Однако Сибирское отделение никогда не делало вывода, что если какой-то институт провалился по одному из факторов, то он должен быть расформирован, ликвидирован, потому что есть много других факторов, которые невозможно учесть, например, имеется такой фактор как востребованность. Я приводил такой пример, что у нас, скажем, есть три физических института (я не буду их называть, чтобы они не обижались), они всегда проваливались по некоторым показателям. Но мы то видим, что там работают люди квалифицированные и грамотные, если бы они уехали в аргентинскую или американскую обсерваторию или строящуюся в Канаде (я имею ввиду космофизиков), то там бы они процветали. Директор якутского Института космофизических исследований и аэрономии, член-корр. РАН Е.Г.Бережко имеет реальные шансы стать директором института Макса Планка.

Нет никаких сомнений, что сотрудников этих институтов высокая научная квалификация, но темы их исследований пока не востребованы. Кого сейчас интересуют процессы в ионосфере, проблемы происхождения космических лучей или проблемы вечной мерзлоты? Пока не начнет затапливать наши северные территории, никто даже пальцем не пошевелит. Но мы то ученые понимаем, что этим надо заниматься, потому что с нас потом спросят: «А где вы были то, друзья?»

Эта система оценки должна работать, для того, чтобы понимать, с чем связаны проблемы. Она должна служить индикатором, лакмусовой бумажкой для выявления существующих проблем. Что же касается выводов, которые собираются делать в Министерстве, что мы разобьем все научные организации на 4 группы, а нижнюю ликвидируем, сотрудников уволим, имущество на торги… Как мне говорили в свое время японцы, по поводу нашей перестройки, это не просто преступление, это больше того, это ошибка. Грубая ошибка.

Планируются ли какие-то новации в поддержке молодых ученых?

В Сибирском отделении РАН создана прекрасная система поддержки молодых ученых, она многоступенчатая, речь идет как о косвенных, так и прямых материальных поощрениях в виде премий, стипендий. В последние годы у нас положительная динамика по числу молодых ученых, аспирантов, количеству защит диссертаций, побед в разнообразных конкурсах и т.д.

Однако самой большой проблемой является проблема жилья. Ввод новых квартир за последние четыре года упал в 10 раз, и с этим надо что-то делать. На самом деле, проект Новосибирского технопарка как раз шел под лозунгом, что эта проблема будет решена, но сейчас она ушла на задний план.

В то же время, Университет получил 1 млрд. рублей на строительство общежития в Академгородке. У нас организована и успешно работает компания «Академжилстрой», весь доход от ее деятельности планируется использовать на строительство современного жилья для молодых сотрудников и аспирантов с преобладанием 1 и 2-х комнатных квартир.

На сколько мест?

Пока трудно сказать точно. На самом деле, мы рассчитывали построить два хороших дома на 200-300 квартир, но поскольку сейчас кризис, то, наверное, сможем построить только один дом на 100-150 квартир в новосибирском Академгородке.

В других научных центрах дела хуже, потому что они не слишком большие, чтобы все это развивать. А самое главное, что законодательство по использованию федеральной земли, сильно запуталось, можем ли мы привлекать частных инвесторов, чтобы обустроить федеральную землю, это большой вопрос. Единственная отдушина в этом плане – это заявление В.В. Путина на Общем собрании РАН, где он сказал, что «надо строить для молодых» и точка. Есть надежда, что эти слова возымеют действие, и мы получим ощутимые средства специально под молодежные жилищные программы.

Уже сейчас мы в состоянии решать проблему зарплат. Проблема современного оборудования в Академии тоже разрешается, к нам часто приезжают из-за рубежа, чтобы работать на нашем оборудовании,  в т.ч. на оборудовании, разработанном и созданном в институтах СО РАН. А  с жильем ситуация в очень плохом состоянии. И главное, что она не может быть решена быстро, на ее решение  нужно не менее 2-3 лет. На мой взгляд, это самая большая проблема. Что с этим делать, я, к сожалению, пока не знаю, хотя мы непрерывно прорабатываем различные варианты ее быстрого решения.

Не секрет, что в российской науке конкурсы не всегда проходят справедливо. Обычная ситуация, когда организаторы конкурса, заявители проектов и рецензенты это одни и те же люди, что приводит к неизбежному конфликту интересов. Согласны ли вы, что при проведении конкурсов такая проблема существует, в том числе, и в СО РАН? Что делать, чтобы конкурсы стали по-настоящему научными?

Я думаю, что здесь ситуация, на самом деле, проста. Научное сообщество – счетное множество людей, где все друг друга знают. Организовать по-настоящему честный конкурс это, по-моему, вопрос научной культуры. Часто люди не могут сдержаться и ставят галочку не там, где она должна стоять, а там где работает их знакомый, или задействованы какие-то личные интересы. К сожалению, так бывает, и это вопрос внутренней культуры, принципиальности, цивилизованности людей. Эта проблема тоже быстро не разрешается, но если ее не решить, то она как была, так и останется.

То же самое относится и к Министерству образования и науки, которое сделало страшную с точки зрения научных сотрудников вещь, оно распределяет деньги на научную деятельность по системе, которая принята для торговли, это же полное безумие. Я много раз об этом говорил в министерстве и на круглых столах, а мне объясняют, что «мы все это понимаем, но все другие варианты хуже». Мне же кажется, что существующая система является явным тормозом с точки зрения эффективности достижения объявленных индикаторов и чем быстрее она будет ликвидирована, тем лучше. Но тогда возникает другая проблема, как организовать процесс по-другому, чтобы не появлялись кланы, группы интересов. Я считаю, что здесь нужна ротация как в РФФИ. Наверное, РФФИшные конкурсы – наиболее в этом плане адекватные. Там тоже все друг друга знают, но оценивают более-менее объективно. Конечно, в РФФИ нет таких больших средств, как в Министерстве или «Роснано», которые зачастую заставляют людей забыть о моральных ценностях.

Видите ли вы проблемы с системой научной экспертизы в «Роснано», ученые жалуются, что  порой заинтересованность менеджеров компании в одобрении проекта и получении бонуса идет против решения экспертов-ученых?

Система научно-технической экспертизы в «Роснано» – правильная, но проблема есть. Я в течение года работал в этом совете, и мне представляется, что главная проблема в том, что деятельность совета слабо регламентирована. Когда мы собираемся, то вначале обычно обсуждаем вновь и вновь последовательность формальных процедур, принципов, по каким основаниям мы будем выносить те или иные решения. У совета нет сложившегося пока регламента работы, но этой проблемой сейчас озабочен и сам совет, и руководство «Роснано». Я полагаю, что нужно какое-то время, чтобы выстроилась система. Я думаю, что еще в течение года могут быть некоторые ошибки и сшибки, но понимание проблемы есть, а правильная постановка задачи это, на самом деле, половина ее решения.

В чем, на ваш взгляд главная особенность сибирских ученых? Есть ли какая-то изюминка у Сибирского отделения РАН в целом?  

Да, есть. Как вы знаете из истории, в Сибирь шли люди, которые были немножко авантюрного склада, люди более свободолюбивые, люди, у которых была тяга к чему-то новому. Это, как раз то, что нужно для науки. Другая особенность состоит в том, что в Сибирь люди шли за удачей. Приезжали нищие безземельные крестьяне, кто-то из них погибал в суровых сибирских условиях, а кто-то находил золото, становился удачливым охотником или крепким землевладельцем, здесь в советское время были хорошие условия для профессиональной карьеры, и всегда привлекательным был элемент удачи (по старому – фартовости).

По-моему, сибирских людей, Сибирское отделение в целом отличает нацеленность на вдохновенный труд, удачу. В СО РАН жив дух первопроходцев. Все это идет еще со времен Лаврентьева, Соболева, Христиановича, их тяги к неведомому, устремленности к большим делам [1]. Они же уже всё имели, всевозможные научные награды, но им хотелось сделать что-то большее.

На самом деле, то, что русский мужик дошел до Тихого океана, это в свое время было подвигом глобального масштаба. И все сотрудники Сибирского отделения РАН понимают, что они должны поддерживать высокий уровень, заданный первопроходцами. Удача и серьезный труд – главные составляющие нашего успеха.

 Выражаем признательность геологу, с.н.с. Института земной коры СО РАН (Иркутск) Алексею Иванову за помощь в подготовке вопросов.

На фото: Пауль Мюллер (Университет Эрланген-Нюрнберг, Германия), академики РАН Александр Асеев (в центре) и Юрий Гуляев на "Руснанофоруме" (справа). Фото Н. Деминой.

Сокращенная версия интервью опубликована в специальном «сибирском» выпуске газеты «Троицкий вариант», №19, 9 декабря 2008 г.

Примечание:

1. Академики М.А. Лаврентьев (1900-1980), С.А. Христианович (1908-2000) и С.Л. Соболев (1908-1989) стали организаторами Новосибирского академгородка в 1957 г. Академгородок стал прообразом при создании многих ведущих мировых центров науки как в России, так и за рубежом (Цукуба в Японии, София-Антиполис во Франции и др.).